Д.И. Мазаев: О власти «вязать и разрешать»

Один  брат, прошлой осенью уехавший в Сибирь, между прочим, пишет,... «когда наш поезд прибыль в Уфу, то в наш вагон вошли два священника и оба были в крайне неспокойном настроены духа; они были у Владыки и вероятно не особенно хорошо были им приняты. Когда поезд отправился, то они попробовали было уснуть, но настроение их духа мешало им, а к тому же и путь их быль не далек. Какой-то аптекарь, сосед по месту и случайный знакомый, - скоро завел с одним из них беседу, и тот рад был отвести свою душу хотя бы в беседе и стал охотно и с жаром рассказывать за одного бывшего наго священника из татар, который, с опубликованием закона о свободе веры, бросил православие и священство и ушел обратно в магометанство, и -  отзывался по его адресу не особенно-то лестно. Окончив этот печальный для него рассказ, он перешел к сектантам различных направлений и наименований, причем говорил о них немало и хорошего, но больше дурного, хотя, как было видно из его беседы, все его знакомство с сектантством было лишь книжное, а не из собственного общения с ними. Другой священник улегся наверху, но так как и ему не спалось, то и он, свесив голову, тоже вмешивался в разговор. Постепенно они сошли на священство, на его непрерывность от Андрея Первозванного и гордились этим, как особым преимуществом православных священников, и когда лежавший на верху священник в заключение сказал: «а у сектантов что? они народ заблудший, погибший!» то в разговор вмешался один из пассажиров, до того все время молча следивший за их разговором, и, с их позволения, сказал: «я желал бы спросить вас, какие у этих истинных священников права? и пользуются ли они этими правами?» Священники оба на захват бросились объяснять: «наше право и в то же время обязанность - рождать духовно людей для новой жизни и воспитывать их, иначе говоря, исправлять для них различный духовные требы».

«А что вы понимаете под словом - «рождать»?» - спросил их новый собеседник.

«Конечно - крестить, ответил священник, сидевший внизу, - ведь сказано: если кто не родится водою и духом, то не войдет в царствие Божие. Это таинство имеет благодатную силу, очищающую человека от первородного греха и духовно его возрождающую».

«А сколько у вас таких таинств? снова спросил его тот».

«Семь» - отвечает священник.

«И все они одинаково благодатны?»

«Конечно, все благодатны и все спасительны» - утверждал священник.

«Но тогда чем объяснить такое явление, о котором вы только что изволили рассказывать? что священник, бывший прежде магометанином, опять возвратился в магометанство? Он, несомненно, имел не одно только таинство, а несколько, - он, конечно, имел таинство крещения, миропомазания, причащения, и покаяния; был женат, следовательно имел и таинство брака, а главное - он имел таинство священства и следовательно благодать апостольской хиротонии, так что ему недоставало из семи таинств только одного, и однако, не смотря на такое исключительное богатство благодатных средств, он в душе оставался все же татарином и едва увидел возможность безнаказанно возвратиться к вере отцов своих, как сейчас же и ушел в магометанство. Где же омытие первородного греха? где возрождение? где плоды духовного питания? и проч., и проч... Крещение и пострижение были только на теле, а в душе его магометанство оставалось, очевидно, совсем не тронутым.

Священник, лежавший на верху, обиделся и несколько раз обозвал его Иезуитом.

«Я это слышу - сказал собеседник - но, простите, что я не могу принять ваших ругательств за доказательство вашей правоты... ими доказывается не сила таинств, а лишь ваше бессилие. Истинные таинства, если только они есть, должны непременно проявляться в последующей жизни человека, пользующаяся ими. Слово Божие нам говорит о людях плотских и людях духовных и учит отличать одних от других не по покрою платья и не по их внешнему виду, а по плодам. Плоды духа, как и дела плоти, очень ясно и подробно показаны нам в послании к Галатам (5:19-21) и, как нам ясно, что не собирают с терновника виноград или с репейника смоквы, также ясно и то, что духовные плоды обязательно являются с первого момента духовного бытия человека. Взгляните на мир крещеный - духовный ли он? Можно ли за него сказать -  «омылись, освятились, оправдались именем Господа нашего Иисуса Христа и Духом Бога  нашего»?

«Вот Иезуит, так Иезуит», - твердил верхний священник.              

Помолчав немного, священник, сидевший внизу сказал: если смотреть и рассуждать по-вашему, то возрожденных людей нет во всем мире, но мы знаем, что мы поставлены Богом, и что мы обязаны рождать; кроме этого нам дана власть «вязать» и «разрешать», ибо Господь Иисус Христос сказал: «что свяжешь на земле, то будет связано на небесах и что разрешишь на земле, то будете разрешено на небесах».

В это время отворилась дверь и в вагон вошли кондуктора и истопник и, заинтересовавшись беседой, остановились и из другого отделения вагона также подошел один пассажир и стал прислушиваться к беседе.

«А скажите, - спросил собеседник священника, -  эта власть, о которой вы говорите, есть общее достояние всех священников или исключительное право лишь некоторых из них? Я родился в  России и прожил в ней половину жизни, но еще не видел и одного случая, где бы священники воспользовались этой властью и на деле проявили бы ее. Мне кажется, что об этой власти вы только говорите, а совсем её не имеете...»

«Нет имеем», - горячо сказал священник, и начал было приводить тексты писания.

«Нет отец, вы мне текстов не приводите - сказал тот, - а лучше скажите вот что: предположим что два человека подрались, и один из них избил другого в кровь, и, не помирившись с потерпевшим  придет к вам за прощеньем, простите вы его?...»

«Конечно, нет; я его пошлю прежде помириться. Но вы забываете, что это грех между человеком и человеком же, а есть грехи между человеком и Богом... Вот, где, главным образом, нужна и полезна человеку наша власть.»

«Хорошо, - поговорим и об этом. Представим себе, что некто согрешил против Бога - даже хулил Бога, и, - если такой, человек, одумавшись, но не извинившись перед Богом, придёт к вам, то простите ли вы его?»

«Конечно нет, не прощу, а пошлю его прежде попросить прощения у Бога.»

«Но позвольте, сказал тот, - если вы его пошлете к Богу и, если он попросит у Бога прощения и Бог простит его, то нужно ли ему после этого заходить к вам, и если нужно, то зачем?»

Аптекарь улыбнулся, а кондуктора и истопник переглянулись между собой.

«Ну иезуит, - настоящий иезуит твердил священник лежавший на верху.»

«Нет, отец, у вас этой власти нет, продолжал  собеседник, а вы только говорите о ней, даже сами не веря в её существование.»

«Нет, мы верим в нее и она у нас есть; я докажу...» - горячился священник.

«Нет, отец, если бы вы имели эту власть или хотя бы верили в нее, то вы бы не служили по умершим ваших запоздалых панихид и не пели бы не нужных сорокоустов, а просто простили бы их данной вам властью и радовались бы за них; но нет, вы не радуетесь, а правите панихиды и поете сорокоусты и не раз, а многие годы, из чего ясно, что у вас в сем случае такая же власть, как и у сектантов и как у каждого из нас.»

Священник, лежавший на верху, стал еще более горячиться, кричать и перебивать, но поезд замедлил ход и кондукторе назвал ту станцию, до которой ехали священники, и они, собрав свои вещи, вышли из вагона;

Невольно приходится пожалеть, что путь священников был так краток, и что эта интересная беседа прервалась на самом интересном её месте, и я уверен; что всякий прочитавшей это, также пожалеет и спросит: и так что же, - имеют ли священники на самом деле власть вязать и разрешать?       

Для того, что бы ответить на этот очень важный вопрос, нам необходимо исследовать его с самого начала, - с его источника; как известно, священники признают эту власть, полученной ими от апостолов, а потому и необходимо начать исследование вопроса именно от самих апостолов, ибо - естественно, - что родители могут оставить своим детям в наследство только то, чем они владеют сами, и что дети никогда не могут унаследовать от своих родителей того, чего они сами не имели.

Обращаясь к евангельскому тексту, который, в сих случаях полагается во главу угла (Мат. 16:18-19) мы должны прежде установить - кому именно дана Господом великая власть «связать» и «разрешать» и кому вручены эти ключи небесного Царства  -  совокупности ли церкви или же одними пастырями её - духовенству? - между католицизмом и восточной церковью шли о сем многовековые споры; которые и до ныне еще не закончены, и хотя как те, так и другие одинаково признают ключи царства и власть вязать и разрешать, врученными священству, но, тем не менее, у них есть и разница, так православная церковь признает эту власть общим достоянием всего священства, а католицизм, наоборот, утверждает, что власть и ключи вручены только одному лицу - Петру, князю среди апостолов и принадлежит ныне лишь преемнику Петра и князю среди епископства потому, прежде чем высказать наше мнение, мы коснемся, хотя кратко, мнения католиков в уверенности, что это до некоторой степени прольет свет и вообще на весь вопрос и поможет нам уяснить его.

Католицизм, сильно настаивая на своем мнении, имеет в виду, как нам кажется, защитить противоевангельское господство своих пап не только вообще над церковью, а и над её священством и утверждает, что ключи царства даны не всему священству, а лишь одному Петру и в доказательство ссылается, как на то место евангелия, которое мы только что привели, так и на свидетельство евангелиста Иоанна, которым, по их мнению, власть Петра была подтверждена Господом даже и по воскресении, когда Он трижды спросил Петра: Симон Ионин любишь ли ты меня больше, нежели они? в заключение сказать и повторили: «паси агнцев моих» и паси овец моих (Иоан.21:15-17), так, что водительству Петра, как верховного пастыря, были поручены Господом не только одни агнцы — обыкновенные члены церкви, а и овцы, т. е. священство.

Для того, чтобы выяснить насколько такое мнение достойно уважения, мы обратимся к тому евангельскому месту, которое на сем случай полагается католиками в основу всего. Это место писания говорит нам следующее: пришедши в страны Кесарии Филипповой, Иисус спрашивал учеников своих: «за кого люди почитают меня, Сына Человеческого?» они сказали: «одни за Иоанна Крестителя, другие за Илью, а иные за Иеремию или за одного из пророков». Он говорит  им: «а вы за кого почитаете меня?» Симон  Петр, отвечая, сказал, ты Христос, Сын Бога живого». Тогда Иисус сказал ему в ответь: «блажен ты, Симон, сын Ионин; потому что не плоть и кровь открыли тебе это, но Отец Мой сущий на небесах».

«И я говорю тебе: Ты Петр (камень), и на сем камне Я создам церковь мою, и врата ада не одолеют её. И дам тебе ключи царства небесного» и проч.

Вся эта беседа Господа о ключах и власти будет для нас вполне понятна лишь тогда, когда мы предварительно уясним себе - что именно было в данном случае тем «камнем», на котором Господь имел основать, и создать церковь свою, личность ли Петра, или то откровение «сущего на небесах», но которому он исповедовал Иисуса -  Христом, Сыном Бога живого? - Уяснив себе это, мы сразу уясняем и то - кому даны, ключи небесного царства и власть вязать и разрешать, - личности ли Петра, или тому исповеданию, которое он исповедал? ЕСЛИ МЫ признаем, что камнем является личность и что ключи и власть даны также личности, то тогда мы должны будем, признать, вместе с католиками, Петра князем среди Апостолов, ибо он как личность ничем от прочих Апостолов не отличался, а однако получил преимущественную честь и преимущественную власть; если же мы, напороть, признаешь, что камнем была не личность Петра, а его исповедание, и что ключи и власть давались тоже не личности, а исповеданию, то ученее католицизма о Петре как о «князе» апостолов, падает, «и должно быть обязательно отвергнуто, ибо Петр по его исповеданию не был равным прочим апостолам и следовательно, получил не преимущественную власть, а исключительное право и исключительную власть, на каковую все прочие апостолы не имели никакого права. Вопрос Господа: «а вы за кого почитаете Меня?» был обращен ко всем, а исповедание было получено только от одного Петра вследствие чего он является не одним из многих, имеющих одинаковое право на власть, а единственным лицом, имеющим исключительное право быть «камнем» и имеющим исключительное право на власть вязать и разрешать. Итак, если право и власть даются не личности, а исповеданию, то ясно, что если бы Петр утратил свое прежнее исповедание, то он вместе с тем утрачивал бы и право на ключи небесного царства и на власть вязать и разрешать, ибо. с утратой исповедания, он терял бы свое исключительное положение и нисходил бы на один общий уровень с прочими учениками, и, наоборот, если бы и прочие ученики получили от Небесного Отца, откровение исповедовать Иисуса Сыном Бога Всевышнего, то и они делались бы равными Петру, и одинаково приобретали бы право на ключи царства и на соединенную с ними власть вязать и разрешать.

Обращаясь ко второму евангельскому тексту, где говорится, что Христос трижды сказал Петру «паси агнцев Моих» и „паси овец Моих», мы должны заявить, что, и там мы также не видим никакого предпочтения Петра прочим Апостолам, а наоборот, рассматриваем это место как восстановление Петра в утраченных им правах.

Кто знает, что между тою беседой, в, которой Господь говорил Петру о ключах небесного  царства и тем разговором по воскресении, когда Он троекратно спросил Петра: «любишь, ли ты Меня больше, нежели они», Петр трижды отрекся от Господа, тот не будет смотреть на это, последе обстоятельство как на преимущественное право. Евангелист Марк, повествуя о воскресении Христа, говорит нам, что юноша, облеченный в белую одежду сказал женам мироносицам, «идите, скажите ученикам и Петру»,  и тем самым показывает нам,  что Петр со времени своего отречения стоял уже не выше проник учеников, а ниже их и что лишь в следствии раскаяния он снова был   восстановлен в правах и снова был удостоен чести пасти овец Господних.

Итак, мы с католиками в сем случае  не соглашаемся.

Теперь по порядку мы должны бы рассмотреть  учение на этот  счет православной церкви, но не желая полемизировать и втягивать кого либо в спор, мы ограничимся тем, что выскажем на¬ше мнение.

Мы находим, что эти ключи царства и власть вязать и разрешать даны Господом не священству, а совокупности церкви. Ибо если бы эта власть дана была священству, то непременно были бы даны и соответствующие указания, как пользоваться этой властью, равно как непременно были бы в истории и случаи, фактически подтверждающие  существование подобной власти, однако же мы ни указаний священству, ни фактов подобного рода в священных книгах отнюдь не находим.

Не распространяясь много и не заходя далеко, мы постараемся ограничиться лишь теми доводами, которые в сем случае дает нам слово Божие. Защитники мнения, что ключи и власть вручены именно священству, указывают обыкновенно на то место у евангелиста Матвея, где сказано Петру: дам тебе ключи царства небесного и проч., - но так как мы уже говорили, почему ключи были вручены одному Петру, а не всем ученикам, то больше обращаться к этому месту не находим  нужным. Кроме этого есть еще единственное место, как бы говорящее об единоличной власти Апостолов вязать, это во втором послании к Тимофею (гл. 1 ст. 20), где Апостол говорит: «Таковы Именей и Александр которых я предал сатане, чтобы они научились не богохульствовать» ...Здесь только говорится «предал сатане», но как предал, единолично или совместно с совокупностью церкви - ничего не видно.

Не соглашаясь с мнением, что ключи и власть даны священству и утверждая, что эта власть вручена Господом совокупности церкви, мы имеем следующее основание: 1) Христос говорит: «Если же согрешить против тебя брать твой, пойди и обличи его между тобою и им одним; если послушает тебя, то приобрел ты брата твоего Если же не послушает возьми с собою еще одного или двух, дабы устами двух или трех свидетелей подтвердилось всякое слово. Если же не послушает их, скажи церкви, а если и церкви не послушает, то да будет он тебе как язычник и мытарь. Истинно говорю вам: что вы свяжете на земле, то будет связано на небе, и что разрешите на земле, то будет разрешено на небе» (Мф.18:15-18). Это замечательное место Писания, во первых, доказываете что церковь имеет власть вязать и разрешать, а во вторых - что особенно важно - оно дает и указание, как надо пользоваться этой властью и, усвоив себе содержание этого места, мы сразу же разрешаем себе спорный занимающий нас вопрос. Слово Господне вменяет обиженному брату сначала испробовать все средства к примирению, или – как сказано - к тому, чтобы снова «приобрести брата», - поговорив с ним наедине и в присутствии двух или трех - когда все это не достигает цели, то тогда уже принимаются самые решительные меры и употребляются последние средства -  прибегнуть к суду церкви, объявить виновного подобным язычнику  и мытарю. Заметьте, что в случай бесплодности частных обличений и увещаний слово Господне  не отсылает потерпевшего к священству, а обязывает его сказать  церкви .. и 2) в коринфской церкви обнаружился человек с таким грехом, какого «неслышно даже у язычников»; церковь была больна и занята внутренними раздорами; когда же Апостолу Павлу чрез «домашних Хлоиных» сделалось это известно, то Он сейчас же принял соответствующие меры. Теперь смотрите - что предпринимает Апостол - связывает ли он виновного собственной властью? и  - если не связывает его сам, то не пишет ли о сем епископу или вообще духовенству? - нет и нет - он обращается к церкви и говорить, что он это дело уже «решил» - и как решил? - вот, его слова: «А я, отсутствуя телом, но присутствуя у вас духом, уже решил, как бы находясь у вас, сделавшего такое дело, в собрании вашем во имя Господа нашего Иисуса Христа, общее с моим духом, силою Господа нашего Иисуса Христа, предать сатане во измождение плоти» (1 Кор. 5:1-5). Выше мы говорили о предании сатане Именея и Александра, которых предал Апостол и мы заметили от себя, что как они были преданы сатане единоличной апостольской властью или совместно с совокупностью церкви - не известно. Наше замечание имело в виду приведенный нами коринфский случай, где порядок предания виновных сатане выражен очень ясно и из которого видно; что Апостол не делал ничего подобного собственной властью, а делал это не иначе как с согласия собрания  церкви.

Это мы говорили о власти «вязать», теперь два - три слова о власти «разрешать», - как это делалось? Когда, помянутый выше коринфский грешник, почувствовав тяжесть вины и наказания, стал сокрушаться и скорбеть о своем грехе, то Апостол опять обращается к церкви, не к священству, а именно к церкви и не только советует «простить его и утешить», но и просит «оказать ему любовь» (2 Кор. 2:4-8). Из последующих стихов этой главы, где Апостол говорит: «А кого вы в чем прощаете, того и я: ибо и я, если в чем простил кого, простил для вас от лица Христова» (ст. 10), видно, что Апостол как бы иногда прощал виновных и  без сношения с церковью; но то обстоятельство, что Апостол советует простить и просит  оказать виновному любовь,  свидетельствует, что согласно  указанному Господом порядку, как наказание, так и прощение  должны были исходить одинаково не от священства, а от церкви. При этом мы просим читателя обратить внимание на стих Пятый й шестой; которые тоже подтверждают нашу мысль. Апостол говорит: «Если же кто огорчил, то не меня огорчил, но частью (чтобы не сказать много) и всех вас» и что виновный нес на себе наказание не от одного Апостола или епископа, «а от многих – следовательно, от всей церкви...

В заключение мы должны будем сказать и о самом наказании и прощение. Беседа со священником оборвалась на вопросе: если человек согрешит пред Богом и, не покаявшись, придет к священнику за прощением, то может ли священники простить его? Священник справедливо отвечал, что он его не простит, а пошлет извиниться пред Богом; когда же вопрос был снова поставлен в иной форме, что если человек извинится перед Господом и если Господь его простит, то нужно ли после этого тому человеку опять заходить к священнику и если нужно то зачем? То на этот вопрос мы ответа не имеем. Но, говоря о власти вязать и разрешать, то безразлично -  признаем ли эту власть за священниками или за церковью, мы тем не менее ответить на эти вопросы обязаны. Конечно, если человек согрешит и не покается пред Богом, то церковь его не простит, -  ибо Господь учреждением церкви не связал себя и вручением ей известного права вязать и разрешать, не лишил Себя права быть верховным Судьёй не только над согрешающими членами, а и вообще над всею церковью и нам приходится разрешить только один последний вопрос: если человек покается перед Господом и если Господь простит его, то нужно ли после этого ему заходить в церковь и если нужно - то зачем? Заходить в церковь ему необходимо и заходить именно за прощением.

Но за каким же прощением? спросят нас раз он каялся пред Господом и раз Господь его простил, то, какое же еще может быть прощение от церкви? - 0твечаем. Всякий  грех имеет свое отношение и к Богу и к церкви: он оскорбляет Бога в Его справедливости и он позорить церковь и оскорбляет её святое достоинство, a потому виновный обязательно несет наказание и от Бога и от церкви и испрашивает прощение у Бога на небе и у церкви на земле. Слова Апостола Павла относительно «оскорбившего», что он огорчил не его, Апостола, а всех, т. е. всю церковь, подтверждает наше мнение, а пример Давида, имевшего нести за свой грех двойное наказание, как оскорбивший Бога и как давший тем повод врагам Господним хулить Его -  служит как бы наглядным доказательством справедливости нашего понятия (2 Кор. 2:5; 2 Цар. 12:13. И). Причем мы должны сказать, что хотя Господь и наказывает и прощает за Себя Сам и что Он Своим справедливым судом найдет и накажет даже таких грешников, которым удалось бы и избежать наказания церкви (Лев.20:4-5); но что, тем не менее, дав право и власть церкви наказывать виновных. Он относится к суду церкви и к её наказанию с таким уважением, которое, вообще подобает учреждению Господню и все связанное церковью Его здесь на земле, Он считает связанным и у Себя и на небе. Он, так сказать, утверждает приговор церкви, произнесенный ею «во имя Господа» и «силою Господа». Слова Господа: «...если ты принесешь дар твой к жертвеннику и там вспомнишь, что брать твой имеет что-нибудь против тебя; оставь там дар твой пред жертвенником  и пойди прежде примирись с братом твоим и тогда приди и принеси дар, твой (Мф. 5:23-24); в данном случае в особенности применимы; ибо здесь имеет  против такого человека «что-нибудь» не брат его, а вся церковь.

Полностью читать в PDF формате - Журнал "Баптист" 1908, № 4