О пользе знаний

Вопрос о духовном образовании имеет много сторон. Можно говорить о его качестве (все согласятся, что его надо повышать), о его применимости (вопрос «на что оно нужно?» звучит не так уж редко), о его привлекательности для молодых людей (есть тревожные признаки, что авторитет духовного образования падает, в частности, сокращается число желающих учиться в наших учебных заведениях, отсюда снижение конкурса, как следствие – и качества обучения), о его содержании (некоторые братья не без тревоги говорят о его американизации, о несоответствии учебных планов и программ потребностям и особенностям российского евангелизма).

Обо всем этом надо говорить, и лучше всего об этом могут сказать те, кто практически занят в сфере нашего духовного образования: руководители и преподаватели учебных заведений, а также их выпускники и, так сказать, «потребители продукции»: церкви и миссии. Они и говорят – есть очень содержательные выступления руководства братства, а также людей, непосредственно отвечающих за «дела образовательные» - таких, как заведующий отделом образования Российского Союза ЕХБ В. С. Рягузов (он же ректор Московского богословского института), председатель Консультативного совета по образованию Ф.М. Мокан, а также преподаватели наших учебных заведений и сами учащиеся.

Путь, пройденный нашей системой образования, впечатляет: от заочных библейских курсов, созданных А.В. Каревым и А.В. Мицкевичем, до нынешней «трехэтажной структуры», куда входит свыше 20 учебных заведений. Брат В.С. Рягузов выделяет три этапа развития духовного образования в нашем братстве: сначала основное внимание уделяли подготовке богословов и преподавателей, потом стали учить пасторов и миссионеров, а потом стали готовить лидеров малых групп. Это логично - начать с подготовки тех, кто призван готовить, потом постепенно переходить на низшие уровни, имея в виду, что конечный получатель «продукции» нашей системы образования - поместная церковь, простые верующие.

Но возникли и определенные трудности. Насколько можно понять из наших СМИ и из бесед с братьями и сестрами, имеющими касательство к делам образования, одна из основных состоит в том, что выпускники наших учебных заведений не возвращаются в пославшие их церкви и всеми силами стараются остаться в признанных центрах. Не стоит взваливать всю вину только на них, стремление молодого человека «устроиться» в принципе объяснимо. Но и безоговорочно оправдывать тех, кто хочет любой ценой остаться в Москве или Санкт=Петербурге, тоже нет ни желания, ни оснований.

Как писал брат Евгений Бирюков в газете «Мирт» (январь-март 2005), «… частенько выпускники духовных учебных заведений не возвращаются в свои церкви. Они готовы ехать куда угодно, только не домой, заниматься чем угодно, вплоть до работы на стройке подсобником, но не служением в своей родной церкви». В Интернете пишут без обиняков и можно встретить такие постинги: «Меня более всего поражает - сколько талантливых ребят из провинции уехало учиться в Москву и нет их. "Увязли в служении". Побираются вокруг миссий америкосовских. Тьфу...»

Проблема, несомненно, есть, и нужно молить Бога, чтобы Он дал разумение всем (самим учащимся, поместным церквам, учебным заведениям, руководству братства) и помог ее решить. Равно как и проблему повышения образовательных стандартов, углубления научно-исследовательской работы в самих учебных заведениях. Всем этим вопросам, насколько можно судить, уделяется достаточное внимание.

Я бы хотел остановиться на более широком вопросе - о нужности и важности духовного образования и вообще специальных знаний для выполнения Великого Поручения Христа в нашей стране, для плодотворного труда на ниве Его, для приведения к Нему новых душ и для укрепления в вере уже пришедших.


Зачем учиться?

Для многих христиан этот вопрос отнюдь не риторический, отрицание потребности знать что-либо сверх того, что есть в Библии (или того, чему учит своя церковь), не такая уж редкость. Причем в этом упрекали и упрекают все ветви христианства – и все не без оснований. «Богомерзок пред Господом всякий, кто любит геометрию ... если спросят тебя, знаешь ли философию, отвечай: еллинских борзостей не текох, риторских астроном не читах, с мудрыми философы в беседе не бывах, философиею ниже очима видех, учуся книгам благодатного закона, аще бы мощно моя грешная душа очистити от греха».

О судьбе Джордано Бруно и Галилея знают все (даже Остап Бендер обличал за них ксендзов), «Силлабус» - список книг, запрещенных католической церковью, - тоже широко известен. И, естественно, не забыты и протестанты – нас часто попрекают Серветом, нелестными отзывами Лютера о разуме, не забывают «обезьяний процесс» в США. Да и наше братство не так давно один ушедший обвинил в гонениях на мысль, носителем которой он представил себя самого. На эту тему прошла дискуссия в Интернете, я тоже высказывался, повторяться вряд ли стоит.

Какая-то инстинктивная отрицательная реакция веры на излишние притязания интеллекта присуща всем религиям во все времена – это, надо полагать, никто не будет отрицать. В принципе, любому сообществу нужно правильное соотношение между приверженностью традиции и готовностью вводить новое, чтобы не отстать от жизни. В любом сообществе находятся люди, стоящие горой или за новое, или за старое, люди, готовые чуть ли не истребить всех, придерживающихся иных взглядов. И горе тому сообществу, где не находят такого соотношения, где верх берут или бездумные консерваторы, или столь же (если не еще более) бездумные новаторы.

Причем правильное соотношение может меняться в зависимости от времени и места: есть времена и есть сообщества, где ощущается острая нужда в новаторах, а есть сообщества, которым грозит гибель и разрушение из-за отсутствия или нехватки здорового консерватизма. И первейшая задача лидеров таких сообществ – понять замысел Бога о них, найти правильное соотношение и проводить его в жизнь.

Обычно негативная реакция на «умствования» вызывается непомерными претензиями разума и людей, мнящих себя его носителями, на обладание истиной в конечной инстанции, т.е. на то, что принадлежит только Богу. О таких претендентах и таких претензиях Священное Писание говорит: «Посрамились мудрецы, смутились и запутались в сеть: вот, они отвергли слово Господне; в чем же мудрость их?» (Иер 8, 9) – вопрошает великий пророк Иеремия и он же возвещает: «Так говорит Господь: да не хвалится мудрый мудростью своею, да не хвалится сильный силою своею, да не хвалится богатый богатством своим» (Иер 9, 23). У него же есть слова и посильнее: «Безумствует всякий человек в своем знании» (Иер 51, 17)

У Екклезиаста сказано: «…составлять много книг - конца не будет, и много читать - утомительно для тела. Выслушаем сущность всего: бойся Бога и заповеди Его соблюдай, потому что в этом все для человека» (Еккл 12, 12-13). В другой книге мудрости, у Иова, читаем: «Можешь ли ты исследованием найти Бога? Можешь ли совершенно постигнуть Вседержителя?» (Иов 11, 7). В Новом Завете апостол Павел говорит: «…мы все имеем знание, но знание надмевает, а любовь назидает» (1 Кор 8,1).

Способность постигать Господа дана всем независимо от уровня образования, и виновен перед Господом тот, кто утверждает, будто простым людям она недоступна. Но значит ли это, что никакие специальные знания не нужны? Для спасения, для жизни вечной, в каком-то смысле – да. Все, что нужно для спасения, дано в Библии, а она доступна всем. Во Второзаконии сказано: «Ибо заповедь сия, которую я заповедую тебе сегодня, не недоступна для тебя и не далека; она не на небе, чтобы можно было говорить: `кто взошел бы для нас на небо и принес бы ее нам, и дал бы нам услышать ее, и мы исполнили бы ее?’ и не за морем она, чтобы можно было говорить: `кто сходил бы для нас за море и принес бы ее нам, и дал бы нам услышать ее, и мы исполнили бы ее?’ но весьма близко к тебе слово сие: оно в устах твоих и в сердце твоем, чтобы исполнять его» (Втор 30, 11-14).

Это хорошо понимали и понимают мужи веры. Еще Лютер говорил: «истина сильнее красноречия, вдохновение важнее ума, вера выше просвещенности». Он же сказал: «Очень опасно, более того, нечестиво запутывать слово Божие без необходимости, без основания». И еще: «…глас Божий следует понимать просто, в соответствии со значением слов». А в Баптистском вероисповедании 1689 г. записано: «Не все понятия Писания одинаково ясны сами по себе или одинаково ясны для каждого, но те истины, которые для спасения души необходимо знать, соблюдать и которым следует верить, изложены и раскрыты в соответствующих разделах Писания настолько вразумительно, что не только образованные, но и простые люди могут без затруднений понять их».

Наш современник, православный мыслитель С.С. Аверинцев, писал: «Да, христианство «просто» в том смысле, что оно любому простецу в любое время умело сказать то, что могло до конца дней наполнить, обогатить и облагородить жизнь этого простеца…»

Из всего этого, однако, не следует, будто Писание и его выдающиеся толкователи отвергают всякие иные знания. Они нужны в первую очередь для познания творения (отсюда вся современная наука – между прочим, порождение Реформации), но и для познания Творца – тоже. Псалмопевец молил Господа: «Доброму разумению и ведению научи меня, ибо заповедям Твоим я верую» (Пс 118, 66), а в Притчах сказано: «…глупцы только презирают мудрость и наставление» (Прит 1, 7). И еще из них же: «Господь дает мудрость; из уст Его - знание и разум» (Притч 2, 6). Более того, у Осии есть грозное предостережение: «Истреблен будет народ Мой за недостаток ведения: так как ты отверг ведение, то и Я отвергну тебя от священнодействия предо Мною» (Ос 4, 6). Пророку Даниилу Господь даровал «...разумение всякой книги и мудрости» (Дан 1, 17), и об этом говорится как о великом благословении.

Наконец, в Новом Завете рассыпано множество указаний на важность знаний, разума и разумения для правильного понимания Бога, для правильного поклонения Ему. Приведем слова апостола Иоанна: «Сын Божий пришел и дал нам свет и разум, да познаем Бога истинного...» (1 Ин 5,20). Иоанн хорошо знал современную ему греческую мысль, в частности, учение о Логосе. Конечно, Логос у него совсем не то, что у Гераклита и других мудрецов Греции, но в то же время трудно не заметить, что ход мысли апостола показывает, что он был не просто хорошо знаком с их трудами, но и использовал их при создании христианского учения о Логосе.

Павел блестяще знал греческую литературу, о чем, в частности, свидетельствует тот факт, что в своей проповеди в Афинах он, как считают некоторые толкователи, цитирует поэта Эпименида, а в Первом послании к Коринфянам (15, 33) и в Послании к Титу (1, 12-13) - других греков.

Таким образом, Библия отнюдь не отвергает «специальные знания», помогающие понять замысел Бога о спасении. И, прежде всего, такие знания нужны пастырям. Иезекииль говорит, что священники «…должны учить народ Мой отличать священное от несвященного и объяснять им, что нечисто и что чисто» (Иез 44, 23), а у Малахии сказано: «…уста священника должны хранить ведение, и закона ищут от уст его, потому что он вестник Господа Саваофа» (Мал 2, 7).

В наше время – где кроме духовных учебных заведений можно получить такое ведение? И получая их, служители церкви лучше и глубже познают Бога. Процитирую еще раз брата В.С. Рягузова: «Процесс духовного образования неразрывно связан с познанием Бога, Его Слова, воли и действий, самого себя и окружающего мира в свете Божественного откровения, а также с воплощением полученных знаний в жизнь. Приобретение же знаний "ради них самих", без их применения, исполняет людей гордыней и тщеславием, становясь крайне опасным для них». Он приводит слова замечательного проповедника Ч. Сперджена, сказавшего: «Созерцание Божества необычайно совершенствует человеческий разум. Это настолько обширная тема, что все наши мысли словно растворяются в ее необъятности, наша гордыня тонет в ее бесконечности. Любую другую идею мы можем постичь и понять, обретая чувство удовлетворения и проникаясь убеждением в собственной мудрости. Но обращаясь к этой науке наук, мы обнаруживаем, что наше мерило не достигает дна, наш орлиный взор не видит ее вершины… Никакая другая тема не смиряет разум так, как размышление о Боге».

В.С. Соловьев писал: «Часто говорят: зачем философствовать о божественных предметах, не достаточно ли верить в них и чувствовать их? Разумеется, достаточно ... при отсутствии умственного интереса к ним». Выше я приводил мысль С.С. Аверинцева о «простоте» христианства», однако далее он пишет: «…но оно не проще, а гораздо сложнее и многостороннее, чем какая бы то ни было искусственная конструкция интеллектуалов на религиозную тему». И кто ищет в вере, в Писании, глубины, тот обязательно найдет ее. Постижение божественных истин совершенствует человеческий разум как ничто другое, тут Сперджен совершенно прав.

Против пренебрежительного отношения к знаниям, к учебе выступали многие наши писатели, богословы, мыслители. Н.В. Гоголь наставлял: «Друг мой! Считай себя не иначе, как школьником и учеником…. Для христианина нет оконченного курса: он вечно ученик и до самого гроба ученик». Митрополит Филарет Московский, руководивший переводом Библии на русский язык (синодальный перевод, которым и мы пользуемся поныне) писал: «…никому не позволено в христианстве быть вовсе неученым, и оставаться невеждою. Сам Господь не нарек ли Себя учителем, и Своих последователей учениками?... Если ты не хочешь учить и вразумлять себя в христианстве, то ты не ученик и не последователь Христа, не для тебя были посланы Апостолы».

В.С. Соловьев утверждал: «…самые простые формы жизни и самые глубокие непосредственные верования могут совмещаться и действительно совмещаются не только с умственной, но и с нравственной дикостью». Еще он же: «Простота жизни и веры, не имея в себе никакого безусловного нравственного преимущества, лишена к тому же и внутренней силы сопротивления, у нее нет никакой устойчивости и прочности». Что, между прочим, в России отчетливо показал 1917 г.

А Н.А. Бердяев, один из самых ярких наших философов, писал: «Официальные люди Церкви, профессионалы религии, говорят нам, что дело личного спасения есть единое на потребу… Зачем знание, зачем наука и искусство, зачем изобретения и открытия, зачем правда общественная, творчество новой, лучшей жизни, когда мне грозит вечная гибель и единственно нужно мне вечное спасение… Простая баба, говорят нам, спасается лучше, чем философ, и для спасения ее не нужно знания, не нужна культура и пр. Но позволительно усомниться в том, что Богу нужны только простые бабы, что этим исчерпывается план Божий о мире… Апостол рекомендует нам быть младенцами по сердцу, но не по уму».

И все же мнение о ненужности специальных знаний, более того – убежденность в том, что они скорее мешают, не исчезает. Оно свойственно не только людям верующим и не только нашему культурному ареалу. Пожалуй, иным цивилизациям оно присуще в еще большей степени. (Мао Цзэдун: «Чем больше читаешь, тем меньше знаешь»). Отрицание пользы знаний вещь чрезвычайно сомнительная, оно присуще не только людям веры, но и всякого рода революционерам, жаждущим облагодетельствовать человечество и построить рай на земле. Эту мысль хорошо выразил Достоевский в «Братьях Карамазовых», где Верховенский с похвалой отзывается о построениях Шигалева: «Горы сравнять — хорошая мысль, не смешная. Не надо образования, довольно науки!»

Мысль очень даже не смешная. Чтобы понять ее пагубность, нужно разобраться, каким знанием пользуется человек и для чего.

О трех видах знания

Для этого придется прибегнуть к некоторым идеям, изложенным моим коллегой по работе в ИМЭМО РАН, православным философом и богословом Е.Б. Рашковским. Я не раз уже ссылался на его концепции, воспользуюсь ими и на сей раз. В заключительной части своих очерков по философии истории («На оси времен». М., 1999) он дает трехчастную иерархию уровней познания. Первый уровень – это уровень факта, где нужно знание факта, владение и умение пользоваться им. Это умение он обозначает греческим словом techne(отсюда – «техника»). Тут важен профессионализм, какие-то навыки и умения в, так сказать, ремесленном смысле этого слова. Но технические знания, навыки и умения могут быть полезны, а могут служить и силам зла. Трудно признать безусловным благом, скажем, знания и навыки, получаемые во всякого рода спецназах, где учат, как быстро и эффективно «нейтрализовать» человека, а то и убить его.

Мы, разумеется, ведем речь не о них, а о полезных навыках и умениях, способных помочь людям, принести им благо. Тут приходит на ум Веселеил, которому было поручено устроить скинию и сделать ковчег. Сам Бог «..исполнил его Духом мудрости, разумением, ведением и всяким искусством» (Исх 31, 2). Веселеил и его помощники называются «мудрыми сердцем» (Исх 36, 2), и так же именуются женщины, прявшие пряжу для ткани, потребной для скинии.

Однако знание не останавливается на этом уровне. Да, никакая деятельность немыслима без умения, без знания «первичных фактов». Но факты сами по себе не очень ценны, они еще нуждаются в систематизации, обобщении, что выводит нас на следующий уровень познания, который можно назвать творческим или научным, обозначаемый моим коллегой словом episteme(по-гречески «знание»). На этом уровне мало «голого факта», нужно уметь рассуждать, опираясь на него, делать обобщения и выводы, имеющие научную ценность. Для овладения этим уровнем, нужна, как правило, специальная подготовка, систематическая учеба в соответствующем учебном заведении (феномен самоучки не отменяет этот принцип).

Это уровень творчества, в том числе научного, которое тоже может иметь «двойное назначение», служить и добру, и злу. Благодаря науке и искусству люди создали художественные шедевры, украсили жизнь, углубили свои познания о тварном мире, сделали жизнь более или менее сносной, комфортной, за что мы должны быть благодарны тем, кто посвятил себя науке и искусству. И в то же время искусство – и особенно наука – могут служить силам зла. Благодаря науке невиданного совершенства достигли орудия уничтожения человека – ядерное оружие, химическое и бактериологическое, так называемое «сверхточное оружие». И вряд ли люди, создавшие эти чудовищные средства уничтожения, могут оправдаться тем, что ими двигала только любовь к познанию.

Надо также сказать, что не только точные, естественные или технические науки таят в себе опасности для человечества. Так называемые «гуманитарные науки» тоже далеко не безгрешны. Разработаны и все совершенствуются средства манипуляции сознанием, всякого рода «политтехнологии», «черный пиар» и прочее в том же роде. Служители этих наук и технологий совершенно беззастенчиво попирают основные нравственные принципы, один из которых сформулировал еще И.Кант: человек сам по себе цель и никто не вправе использовать его как средство. Так используют – и еще как используют. Особенно в нашей стране, где не очень старались установить прямую связь человека с Богом. Ученый люд (как «технари», естественники, так и гуманитарии) никак не может сказать, что он не несет ответственности за «неправильное применение» их открытий.

Несет, обязательно несет – и прежде всего перед Господом. Бог дал человеку возможность свободно выбирать между добром и злом, - но и сделал человека ответственным за свой выбор, за все, совершаемое им на земле. Первый человек, Адам, сделал неправильный выбор, и через него грех вошел в мир. Мы тоже подвержены греху, но Господь, по великой милости своей, дал нам возможность спастись. Это - главное, но есть и другое. В частности, он дал нам возможность употреблять науку, искусство не во зло, а на благо ближнему, для пользы человечества. Людям творческим вовсе не закрыт путь спасения, но им следует очень бережно относиться к своему дару, который может быть обращен и на пользу, и во вред.

На этом уровне немало людей, которые, как давно было сказано, «…используют больше слов, чем нужно, для того, чтобы сказать больше, чем они знают». К преувеличенной самооценке ученых побуждали преувеличенные ожидания: в XVII и XIX веках от науки ждали решения всех проблем человечества и относились к ней, в сущности, магически. Но пытливый ум не может довольствоваться этим уровнем, как говорил Уильям Джеймс: «Заблуждение останется заблуждением, даже если оно называется наукой, и вся совокупность человеческого опыта, поскольку я могу объективно понять его, непреодолимо влечет меня выйти за «научные» пределы».

За этими пределами находится уровень знаний, где требуется умение находить и устанавливать глубинные духовные связи. Этот уровень Е.Б. Рашковский именует sophia «мудрость». Это данная свыше способность каким-то образом улавливать главное, устанавливать самые сокровенные связи между явлениями, это именно мудрость, а не технический навык, и не научное знание. Если угодно, это понимание «путей Божьих», понимание того, что Ему угодно. Грех, зло никак не могут быть угодны Господу. Поэтому в отличие от двух предыдущих уровней, мудрость не может быть обращена во зло, если же она обращается ко злу, то тут же перестает быть мудростью.

Тут вот что еще интересно. Если обретение навыков, умений и знаний, как правило, требуют какого-то формального обучения, какого-то «образования», получаемого в соответствующих заведениях, то мудрость, насколько могу судить, хоть и не чужда образованию (мудрому человеку оно никогда не мешало, и он стремится к нему, нестремление к знанию есть верный признак отсутствия мудрости), все же бывает присуща человеку вне зависимости от образовательного ценза. Мудрых людей я встречал и среди очень образованных людей, с кандидатскими и докторскими степенями, и среди людей «некнижных», самых что ни на есть простых. Не собираюсь воспевать простоту и отвергать ученость, не скажу, что среди простых людей мудрецы встречаются чаще (такие утверждения – вещь обычная), чем среди ученых, но, видимо, мудрость - действительно дар от Бога, а Он ни от кого не требует сдавать Ему экзамен «по программе».

Подлинная мудрость немыслима без веры, как немыслимы без нее решения, меняющие ход истории. Как сказал Киркегор об Аврааме: «Одно оставил он позади себя и одно взял с собою: позади себя он оставил свой земной разум, а взял с собой веру - иначе он, верно, и не двинулся бы в путь, счел бы это неразумным». Августин говорил, что вера предшествует разуму, и это бесспорно. Но бесспорно и то, что fidesquaerensintellectum «вера требует осмысления» (это Ансельм).

Еще античность хорошо знала разницу между вторым и третьим уровнем, между ученостью и мудростью. И безоговорочно отдавала предпочтение второй. Старайся прежде быть мудрым, а ученым - когда будешь иметь свободное время», утверждал Пифагор, а великий Эсхил говорил: «Мудр - кто знает нужное, а не многое».


Стройность предложенной троичной схемы, предупреждает ее создатель, не должна восприниматься некритично: склонность везде находить «трихотомии» присуща философствующему разуму (особенно после Гегеля). Предложенная схема пишет Е.Б. Рашковский, «…не более чем условная символизация определенных форм мыслительного и жизненного опыта». Примем к сведению это очень существенное предостережение и не будем возводить эту схему в закон. Но какую-то эвристическую ценность она, безусловно, имеет.

(Нечто сходное, хотя и не в столь разработанном виде, утверждал еще Н.В. Гоголь, писавший: «Ум не есть высшая в нас способность. Его должность не больше, чем полицейская: он может только привести в порядок и расставить по местам все то, что у нас уже есть …Разум есть несравненно высшая способность… Но и разум не дает полной возможности человеку стремиться вперед. Есть высшая ещё способность; имя ей – мудрость, и ее может дать нам один Христос». С ней человек должен быть осторожен, ибо «…если только возомнит он хотя на миг, что учение его кончено, и он уже не ученик, и оскорбится он чьим бы то ни было уроком или поучением, то мудрость вдруг от него отнимется, и останется он впотьмах, как царь Соломон в свои последние дни».)

Возникает вопрос: как соотносится с этой схемой богословие, знание, получаемое в духовных учебных заведениях, куда его поместить? Это «ремесло», научное знание или мудрость? Я спросил об этом автора изложенной выше схемы, и его ответ свелся вот к чему. Богословие все же немыслимо без какой-то «техники», без знания фактов, без навыков филологической работы со Словом Божьим, без знания исторического контекста, без умения разбираться в нем и т.д. Полезно и нужно знать греческий язык и иврит, чтобы постигать точный смысл Писания, разбираться в истории и т.д. Т.е. без какой-то «техники» не обойтись и здесь.

Но богословие немыслимо и без умения оперировать такими «первичными фактами», без каких-то обобщений, систематизации, т.е. без второго, научного уровня. Рассуждения о Писании очень нужны, причем не только для получения «интеллектуального наслаждения» (чем и сам грешен), но и для назидания, для наставления в вере, как это делалось еще в ветхозаветные времена, после возвращения из вавилонского плена: «…читали из книги, из закона Божия, внятно, и присоединяли толкование, и народ понимал прочитанное» (Неем 8).

Сколько-нибудь полное постижение смысла и духа Писания немыслимо без выхода на уровень «софии», мудрости. Только на этом уровне постигаются глубинные смысловые связи Библии, чтение которой и есть «разговор с Богом». Подлинный разговор с Ним идет не на техническом или научном уровне. Чтобы понять, что Он нам говорит, нужна еще и мудрость, какое-то «духовное свидетельствование», если воспользоваться терминологией Е.Б. Рашковского.

Его, говорил он мне, больше всего удручает «бессофийность» многих берущихся толковать о божественных материях, стремление все свести к каким-то наукообразным построениям при полной глухоте и слепоте к самому главному и важному в Библии – к смыслу того, что хочет сказать нам Бог в Своем слове. А главное – это любовь и сострадание Господа к человеку, неведомое другим религиям. В христианстве человек небезразличен Творцу, небезразличен настолько, что Он разделяет страдания человека. Он даже отдает Сына Своего Единородного, Который страдает за всех людей, во искупление их.

Есть разные уровни знаний, и важно понимать, что не всякое знание научно, и не только научное знание полезно. О существовании этих уровней хорошо говорил митрополит Минский и Слуцкий Филарет, сам видный богослов: «….религиозное сознание имеет разные уровни: от веры простого прихожанина – до высокого мистического созерцания, от принятия основных истин христианства – до сложных и подробно разработанных богословских систем. Сегодня возрождается не только массовая, народная вера, но и богословское умозрение, богословская мысль. Появилось новое поколение богословов, которые получили образование и сформировались уже после снятия запретов на свободное развитие религиозной жизни… Таким образом, богословие как форма духовно-интеллектуальной деятельности снова возвращается в нашу культуру после долгого отсутствия».

И это нельзя не приветствовать.

Как обстоят дела у баптистов

Все же нельзя отрицать, что существует в баптизме и бессофийность, и давняя и отнюдь не изжитая традиция отвергать всякое знание сверх того, что изложено в Библии. Нас часто упрекают в пренебрежении делами духовного образования, недооценке интеллекта, знаний. «А вы можете назвать хотя бы двух баптистских богословов с мировым именем?» - часто не без ехидства вопрошают нас. Можем – и не только двух, но раз просят двух – пожалуйста. Богословие начала XX века неразрывно связано с именем Уильяма Раушенбуша (1861-1918), баптистского теолога, разрабатывавшего проблемы «социального евангелизма» - тогда надо было противостоять коммунистической идеологии, неожиданно обретшей большое влияние. Труды Раушенбуша, хотя и не лишенные изъянов (без них - только Библия), сыграли важную роль в отстаивании библейских истин. А во второй половине того же ХХ века, когда громко заявили о себе секуляристские тенденции, другой баптистский богослов, Харви Кокс (р.1931), написал монументальный труд «Мирской град», все еще недооцененный в России (хотя перевод опубликован в 1995), без которого современное христианское богословие представить невозможно. В нем он показал, что не надо бояться «вызовов времени», надо смело идти им навстречу. Он тоже не избежал перекосов, но опять же: кто из богословов избежал их? Так что баптистская богословская мысль играла и будет играть впредь важную роль в развитии христианской теологии.

Что касается баптистов России, то взгляд согласно которому всякое иное знание, кроме знания Слова Божьего, способно принести только вред, представлен прежде всего у отделенных братьев (хотя с уверенностью сказать не могу за недостатком общения с ними). В нашем братстве он выражен неявно, скорее в форме подспудного недоверия к получившим специальное богословское образование, что отчасти вызвано упоминавшимся выше нежеланием посланцев возвращаться в родные церкви.

Вот пример с нашего сайта: «Не так давно на благовестии произошёл такой случай. Покаялась женщина лет 60, радовалась обращению ко Христу, спасению. С большой жаждой ходила на собрание, слушала Слово Божие. У неё было много вопросов по Писанию, как это обычно бывает у новообращённых… И вот приезжаю я как-то, после того, как уехал очередной брат. Эта сестра немного печальна. Во время беседы с ней оказалось, что этот брат дал ей такой совет, что все книги в её доме надо ликвидировать (кроме тех, которые мы ей дали). Она их сложила все в одну коробку, а дальше не знает, что с ними делать. Книги там всякие были: Пушкин всякий, Лермонтов, Конан Дойл, и т.п. Я потом беседовал с этим братом, говорю: так ведь это же не колдовские какие книги? Есть, говорю, книги, написанные под действием духа злого, не спорю, ну а здесь? Он говорит: "А здесь какой дух? Можно ли сказать, что это дух Святой написал? Конечно нет, значит сатана!" Я не стал с ним спорить, ведь у каждого может быть своё мнение по этим вопросам».

Брат А.С. Зайченко пишет с тревогой: «В последние годы стал заметен антиинтеллектуальный уклон руководства ряда протестантских церквей. Для привлечения и удержания высокообразованных и граждански активных христиан практически ничего не делается. Хотя приток высокообразованных христиан в российские протестантские церкви за последние десять лет резко ускорился, также резко возрос и отток таких людей. В результате оказалось, что в церквях нет интеллектуальных мировоззренческих ресурсов, нет практики ведения открытых дискуссий с верующими и неверующими. Среднему пастору обычной протестантской церкви гораздо легче и удобнее общаться с престарелыми и малообразованными членами своих общин, которых вполне устроит традиционная проповедь пресвитера». Правда, это сказано не о баптистских только, а обо всех протестантских церквах, но, надо полагать, и к нам применимы эти слова.

В Интернете, как водится, высказываются еще откровеннее: «Пасторы зачастую не имеют хорошего богословского образования и вследствие этого они управляют церквями больше по своему разумению, чем по Божьему. Во многих церквях сложилась строгая иерархия престарелых пасторов, которые держатся за свое место и зарплату. Молодым и способным редко дают место в руководстве и из-за этого церкви до сих пор очень консервативны. Все настолько мрачно и однообразно, что создается такое впечатление, что раньше они жили, опасаясь гонений, а теперь живут ожидая их». Может, сказано излишне резко, но не на пустом же месте возникли такие мысли?

Если у нас такие явления вызывают тревогу, то за рубежом есть евангельские христиане, которые совершенно сознательно отвергают всякие специальные богословские знания и необходимость получать их, что сказывается даже на политической жизни. В США, например, политики-протестанты, по мнению некоторых экспертов, всегда успешно играли и играют на неприязни к «яйцеголовым» и сознательно обыгрывают образ «простого парня», одерживающего верх над обремененными «лишними» знаниями противниками-интеллектуалами («фермерский баптизм», по несколько язвительному определению моего коллеги).

Мало того: в Америке есть так называемые «примитивные баптисты» (это, между прочим самоназвание, которым они гордятся, оно не должно вводить в заблуждение: такие баптисты - очень достойные люди и очень достойные верующие). Они отрицают всякую необходимость духовного (да, кажется, и всякого иного) образования и выступают даже против воскресных школ на том основании, что приверженцы специального обучения «…от обещания изучать только Писание под руководством пастора скоро переходят к литературе, написанной людьми, делят прихожан на классы по возрасту и/или полу, а преподают в них нередко женщины». И еще: «Апостолы никогда не учреждали такие школы, и Христос не требовал учреждать их, хотя и во времена апостолов были дети. Апостолы обладали великой любовью ко Христу и столь же великим желанием спасать души, они знали сколь угодно Богу приводить людей к знанию о спасении не хуже, чем любой человек нашего времени. Следовательно, мы должны прийти к выводу, что если бы эти школы были от Бога, в Новом Завете было бы сказано о них». (Тут звучит нередкий в вероучительных спорах довод: «Чего нет в Библии, того и быть не должно», имея в виду в том числе технические достижения: телевизор, радио, телефон и многое другое.)

Столь же непримиримы примитивные баптисты и по отношению к семинариям: «Что касается теологических школ, то они порождены сомнениями в верности Духа Святого, Который, по обещанию Начальника веры, Сам наставит учеников на всякую истину». (Тут имеется в виду известное новозаветное положение: «Когда же придет Он, Дух истины, то наставит вас на всякую истину, ибо не от Себя говорить будет, но будет говорить, что услышит, и будущее передаст вам» (Ин. 16,13)). Отсюда вывод: «Вот секрет успешного служения в церкви: учите, что все новое в религии ложно, и когда старейшины выступают за прогресс и пытаются модернизировать паству, уклоняйтесь от общения с ними и да ведает она, что надо довольствоваться тем, что изложено в Слове… Тех же братьев, которые поддерживают новшества, мы со смирением призываем покаяться…».

Сходная логика (и сходные выводы) встречаются и в интернет-дискуссиях наших братьев и сестер. И все же бояться новизны не надо, надо только знать, где она уместна, а где нет. Да, в том, что касается основ нашего вероучения, все незыблемо и неприкосновенно, тут излагаются вечные истины, которые дал Христос, который и Сам «…вчера и сегодня и во веки Тот же» (Евр 13, 8). Но Господь поместил нас в историю, в меняющийся мир, который меняется по Его замыслу, ведущему нас к спасению. Признавая неизменность Благой вести, мы не можем не учитывать изменений, задуманных и осуществляемых Господом, – ее надо нести в меняющийся мир так, чтобы мир понял и воспринял ее.

И все-таки не только в исторической церкви есть противники всяких перемен. Скажу еще раз: это отнюдь не повод для отказа им в уважении или общении, верующие имеют полное право иметь такое мнение, для которого существуют известные основания. В то же время с огорчением следует признать, что и в нашем братстве «бессофийность» тоже представлена щедро. Идут сражения за букву, за толкование того или иного положения Писания, и ведутся эти сражения так, словно бойцы никогда не читали Библию, а если читали, то не поняли, что главное в ней – любовь и сострадание. Прежде всего – человек к Богу, как следствие – человека к человеку. Но если первую «набольшую» заповедь – любовь к Богу - у нас признают, то вторая – любовь к ближнему – дается с превеликим трудом и далеко не всем. И это даже выдается за великую ревность о Боге и о деле Его. Не хватает мудрости, не хватает, как у нас говорят, «духовной зрелости» (это, по-моему, иное название той же софийности).

Слишком часто у нас слышатся призывы «выйти», прекратить общение, не иметь дела с этим миром, поскольку он «во зле лежит». Иногда, действительно, надо «выходить», но все же такое решение надо принимать только в крайнем случае и очень взвешенно. Надо помнить, о Великом Поручении – нести миру Благую Весть, а не бежать из него, как только что-то не понравилось.

Об этом, между прочим, говорили и многие православные мыслители, хотя их вера очень положительно смотрит на уход от мира. Один из них, Иван Ильин, ныне столь популярный в православных кругах, писал: «Верный же исход в том, чтобы приять мир вследствие приятия Христа и на этом построить христианскую культуру...; чтобы, исходя из духа Христова - благословить, осмыслить и творчески преобразить мир; не осудить его внешнеестественный строй и закон, и не обессилить его душевную мощь, но одолеть все это, преобразить и прекрасно оформить любовию, волею и мыслью, трудом, творчеством и вдохновением… Евангелие несет миру не проклятие, а обетование; а человеку - не умирание, а спасение и радость. Оно учит не бегству из мира, а христианизации его».

Христианизировать мир невозможно, не зная его. Отсюда необходимость специальных знаний, без которых мир просто не услышит нас. Это хорошо понимали видные деятели евангельского движения, и простые евангельские верующие нашей страны. Их более высокий – сравнительно со средним по России - уровень духовности отмечали еще до революции. «Молокане, духоборы, штундисты, бесчисленные секты - разве это по-прежнему не интеллигенция народная?» - писал известный русский мыслитель Р.И.Иванов-Разумник в своей работе «Об интеллигенции», изданной в 1910 г.

Нельзя забывать, что среди первых евангельских христиан России были не только простые крестьяне, но и представители высшей аристократии, которые передали нам традицию уважения к высокой культуре. «Отцы-основатели» нашего братства были людьми высокой культуры и превосходного образования. Иван Вениаминович Каргель, блестящий экзегет, окончил Гамбургскую баптистскую семинарию и оставил нам труды, которые не потеряли своего значения по сей день. Барон Павел Николаевич Николаи владел несколькими языками, имел высшее юридическое образование, Василий Гурьевич Павлов был полиглотом, знал множество языков, в том числе древних.

Особо следует выделить Ивана Степановича Проханова, блестящего инженера (в те годы это была очень престижная работа) и изобретателя, поэта и музыканта (мы до сих пор поем некоторые его гимны). Он тесно сотрудничал с Л.Н. Толстым, и наш гениальный писатель считал его одним из самых умных людей, которых ему, великому знатоку людей, довелось встретить на своем жизненном пути, хотя сам И. С. Проханов не разделял отрицательного отношения Л.Н. Толстого к культуре. Вот что писал Иван Степанович о важности знаний: «К сожалению, в России некоторые ранние религиозные течения начались и развивались под флагом отрицания знания, науки, школ и т. д. Эти течении возглавлялись таким знаменитым писателем, как Лев Толстой, который, отрицая культуру, звал людей возвратиться к тому времени, когда не было никаких знаний. Конечно, это было и есть ошибочное направление с христианской точки зрения. Учение Христа призывает людей к познанию. Апостол пишет: «Все испытывайте» - (исследуйте, познавайте) (1Фес. 5:21). В силу этого евангельское движение в России стало на точку зрения приобретения самых широких познаний относительно всего существующего. Оно поощряет своих последователей к умственному развитию, к образованию и просвещению».

На этой точке зрения евангельское движение и наше братство стоят по сей день. Знание – благо, отказ от знания не свидетельствует о мудрости. Я хотел бы закончить свое повествование строками из стихотворения средневекового еврейского поэта Иммануила Гароми:

Познанье - лестница, что на земле стоит,

Но в небо открывает нам дорогу.

И будь ты хоть левит, хоть неофит, -

Чем выше ты на ней, тем ближе к Богу.


Правда, надо иметь в виду, что так это видится человеку. Мы, протестанты, считаем, что Бог может приблизить к Себе человека независимо от того, на какой ступеньке познания он стоит. Но, как гласит Библия, Господь приветствует усилия человека по обретению знаний.

И не надо на них скупиться.

Поделиться в соц.сетях:

Комментарии

В связи с событиями, происходящими в мире, многие комментарии приобретают всё более оскорбительный, а порой и вовсе экстремистский характер. По этой причине, администрация baptist.org.ru временно закрывает возможность комментирования на сайте.

Похожие новости