О равенстве конфессий и межконфессиональном мире Межконфессиональный мир, доброжелательные отношения между верующими по-разному россиянами, остаются, видимо, в области мечтаний, судя по многим признакам – пустых. Слишком многие представители власти, взывающие к межконфессиональному миру, на самом деле под таким миром понимают безоговорочное подчинение всех, не принадлежащих к нашей исторической церкви, указаниям этой самой власти и пожеланиям этой церкви, которые тоже часто приобретают характер предписаний. Власть фактически смыкается с одной церковью, хотя по Конституции делать это ей запрещено. Нарушаются сразу два конституционных принципа – об отделении церкви от государств и о равенстве всех религий. Но это мало кого смущает, наши чиновники и клирики РПЦ следовать Конституции не хотят, а хотят, чтобы в делах религиозных все было в соответствии не с нею, а с их разумением, часто весьма убогим. Какой-нибудь деятель РПЦ вполне может публично (в Интернете) радоваться очередному поджогу церкви ЕХБ в Балашихе, да и чиновник тоже. Хотя этому последнему предпочтение той или иной религии прямо запрещено Федеральным Законом «О государственной гражданской службе Российской Федерации» где сказано: «В связи с прохождением гражданской службы гражданскому служащему запрещается использовать должностные полномочия в интересах политических партий, других общественных объединений, религиозных и иных организаций, а также публично выражать отношение к указанным объединениям и организациям в качестве гражданского служащего, если это не входит в его должностные обязанности».
Конституционный принцип равенства религий и запрет на «использование должностных полномочий», а также «выражение отношения» к той или религии нарушаются сплошь и рядом совершенно безнаказанно и прямо-таки с упоением. А когда нарушителям указывают на недопустимость такого поведения, в ответ слышат: «Не раскачивайте лодку!» А дальше идут прозрачные намеки на то, что подлинные вдохновители тех, кто настаивает на соблюдении российских законов, находятся за рубежом и оттуда коварно раскачивают наш государственный корабль, используя простаков, а то и прямых пособников из верующих «не так». Образом «раскачиваемой лодки» широко пользуются наши православные государственники и националисты, которые и ввели его в оборот. Имея в виду, разумеется, что они тут ни при чем, что кто-то другой нарушает межконфессиональный мир, а вот они – и только они! – пекутся о благе России и удерживают государственный корабль на плаву, вопреки усилиям всяких недругов.
А то, что в делах межконфессиональных не все гладко, интуитивно чувствуют многие, едва ли не все. При этом и представители власти, и представители нашей исторической церкви валят все с больной головы на здоровую и задают свой коронный вопрос: «кому это выгодно?». Ибо убеждены, что это главный вопрос, и ответ на него разъясняет все. Того, «кому выгодно», находят безо всякого труда. Это все тот же коварный Запад с его корыстными интересами (хотя и на Востоке у нас тоже вроде друзей нет). «Россия в кольце врагов» - схема старая, вытекающая скорее из национальной психологии, чем из объективного анализа международного положения, и тем не менее очень многое определяющая в нашей внешней политике (об этом подробнее поговорим позже). Это, конечно же, «нетрадиционные религии» (понятие неконституционное и даже явно антиконституционное, потому что, напомним еще раз, Конституция наша предусматривает равенство всех религий), всякого рода инославные да сектанты (которые, опять же по Конституции, являются такими же гражданами РФ, как, скажем, православные, мусульмане, буддисты и иудеи). И причины всех нестроений в религиозной жизни видят во врагах «унешних и унутренних», как писали дореволюционные публицисты, но никак не в собственной недальновидности, а то и откровенной глупости, которая у нас всегда играла (и сейчас играет) куда большую роль, чем это готовы признать вершители нашей политики – что внутренней, что внешней.
Внутри страны власть и историческая церковь (значимость и важность которых никто не отрицает, во всяком случае, не отрицают протестанты) просто не могут и не умеют не противопоставлять себя тем, кто верует «не так», т.е. не признает юрисдикцию Московского патриархата. Это остро чувствуют все, в том числе православные, находящиеся вне его юрисдикции. Вот мнение старообрядческого протоиерея Евгения Чунина: «Нас тревожит то, что становится все больше фактов отступления от буквы и духа государственного Закона о свободе вероисповеданий. Наиболее распространенная схема таких отступлений, когда одной из конфессий вручаются, по сути, экспертные или даже посреднические функции в отношениях государства с другими конфессиями. …надо понимать, что такой “эксперт” и “посредник” по определению не может быть вполне объективен, и важнейшее достижение современной Российской демократии - гарантированное законом равенство всех религиозных организаций перед государством - де-факто оказывается ослабленным, его подменяет принцип двойных стандартов…
… Другая очевидная тенденция - стремление наиболее распространенной в каждом отдельном регионе конфессии к усилению своего влияния на органы местного самоуправления. В некоторых регионах это уже привело к установлению столь тесного взаимодействия духовных и светских руководителей, что со стороны может показаться, будто духовные лица уже являются штатными сотрудниками местной администрации… Подобный феномен чем-то напоминает известную практику государственно-церковных отношений в синодальный период русской истории».
Право на свою веру закреплено только в Основном законе, но никак не в сознании наших чиновников и представителей исторической церкви. И потому то и дело возникают совершенно ненужные и вредные как для государства, так и для РПЦ МП конфликты. По мнению людей, находящихся вне власти и вне РПЦ, представители властных и церковных структур уже на уровне подсознания просто не в состоянии признать правомерность существования чего-то отличного от того, что ими одобрено.
Скрепя сердце, с великой неохотой они готовы на словах признать какие-то юридические нормы (международные и внутренние), регулирующие религиозную деятельность и межконфессиональные отношения. Но как только дело доходит до их осуществления и соблюдения, неизбежно дает о себе знать неизбывное стремление лишить людей их законных прав, на худой конец «прижать» верующих «не так»: затруднить регистрацию, общение с единоверцами за рубежом, аренду помещений, отказаться от данных ранее обещаний и прочее в том же роде. От этого страдают многие верующие России – в том числе те, чью веру признали традиционной: мусульмане, иудеи, буддисты. Что же тогда говорить о протестантах, представителях новых религиозных движений, вообще всех, кто не имеет чести (имеет честь не) принадлежать к РПЦ МП?
В соответствии с традициями нашей политической культуры власть совершено не думает о том, как все это воспринимается гражданами РФ, не входящими в РПЦ. Игнорирование мнения и прав меньшинств – давняя традиция на Руси, хотя во всех развитых странах уровень цивилизованности страны давно уже определяется как раз защищенностью меньшинств и отдельной личности. В России же права меньшинств, права личности есть вещь новая, непривычная и потому многими отторгаемая, что может привести к очень нежелательным последствиям.
Они уже обозначились довольно четко. И не надо большого ума, чтобы увидеть их, как не надо его и для того, чтобы понять: деление граждан России на «наших» и «не наших» никак не способствует укреплению государства. О «ненашести», на взгляд радетелей, явственно свидетельствуют контакты с единоверцами за рубежом. Это тоже давнее у нас обыкновение – вспомним, что встреча Анны Ахматовой с английским интеллектуалом Исайей Берлиным для Сталина и всех его присных послужила убедительным доказательством ее «шпионских контактов». Многие и сейчас думают точно так же, да и похлеще того бывает – есть у нас суперпатриоты, которые убеждены, что при всякой встрече Путина в Бушем последний дает нашему президенту задания и выслушивает отчеты. В Интернете полно материалов такого рода - уж чего-чего, а паранойи в России всегда хватало. Она, конечно, присуща не только нашей стране, встречается в той же Америке, да и вообще на Западе она не редкость, но там здравомыслию все же удается одерживать верх без особого труда.
У нас – другое дело, особенно в сфере религиозной, где параноидальный подход чреват тяжкими последствиями. Между тем избежать нежелательного развития событий не так уж трудно. Надо всего лишь уважительно относиться к мнению всех верующих России, независимо от их конфессиональной принадлежности, чего требует и Конституция РФ, статья 14-я которой гласит: «Российская Федерация - светское государство. Никакая религия не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной. Религиозные объединения отделены от государства и равны перед законом».
Понять, что именно не устраивает многих верующих России в осуществлении этого положения Основного закона страны, несложно, это тоже не бином Ньютона. Однако к мнению верующих «не так» у нас не прислушиваются – не принято это. Поэтому все не принадлежащие к РПЦ МП полагают, что президент России совершено сознательно и подчеркнуто позиционирует себя как президент только и исключительно одних православных, признающих юрисдикцию МП. И никто не собирается разубеждать их в этом, хотя должны же быть у президента советники, в обязанности которых входит взвешивать возможные последствия такого позиционирования. Никто не обращает внимания на мнение неправославных, и в результате они только укрепляются в нем. Чего не скажешь о стабильности России – она от такого отношения отнюдь не укрепляется – совсем даже наоборот.
И верующие вне РПЦ хорошо знают, что раз так позиционирует себя президент, то власти на местах всячески стараются отличиться по части преследования инаковерующих. А потом делают круглые глаза и выражают удивление и даже возмущение тем, что, скажем, мусульмане требуют ввести в стране должность вице-президента, который обязательно должен быть мусульманином - кто-то должен же защищать и их интересы, раз президент так подчеркнуто демонстрирует уважение только к одной религии. Об уважительном отношении к мусульманам много говорит и власть, и историческая церковь, но вот мне пришлось немного пообщаться с людьми, изучающими религиозную ситуацию в стране, и они в один голос утверждают, что никакие верующие России не подвергаются таким преследованиям и несправедливостям, как мусульмане.
Тут и публикации нашей исторической церкви, которые они считают антиисламскими, и трудности с открытием мечетей, и изъятие совершено обычной религиозной литературы под тем предлогом, что она якобы «экстремистская», тут и облавы на молящихся, и чуть ли не массовые аресты по обвинениям в том же экстремизме – до издевательств и пыток включительно. Зачем пускать в мечеть собаку («мы проводим оперативно-разыскное мероприятие») и тем осквернять ее, ведь в исламе собака – нечистое животное? Зачем, как это было в Астрахани, требовать, чтобы мусульмане сами снесли возводимую там мечеть? Неужели трудно понять, что они никак не могут участвовать в сносе мечети – с их точки зрения это преступление против веры? Даже если имело место какое-то нарушение, любой мусульманин вправе усмотреть в таком требовании патологическое стремление унизить его и его веру.
Мусульмане не молчат. Через своих представителей они заявляют, что события такого рода должны жестко пресекаться, потому что ведут к распаду страны. По их мнению, разрастанию конфликтов содействует то, что правоохранительные органы не дают достойную оценку тем преступлениям, которые совершаются на национальной и религиозной почве. «В частности, - говорит шейх Нафигулла Аширов, - все эти античеловеческие преступления называют простым банальным хулиганством. Это и взрыв в мечети в Яхроме, и убийство таджикской девочки, и избиение имама и молящихся в Сергиевом Посаде. Это все больше и больше развязывает руки шовинистам и националистам. Их действия ведут, наверное, к национальным чисткам». И где гарантия, что события, подобные кондопожским, не повторятся в другом месте? Да они и повторяются.
Прочие «традиционные религии» тоже, конечно, не обделены вниманием. О разгуле антисемитизма говорить не приходится - он на виду у всего мира. В Думе у нас можно совершенно безнаказанно утверждать, что дело Бейлиса убедительно показало, будто евреи приносят в жертву христианских младенцев – было в нашем парламенте такое. Книжные прилавки ломятся от обилия антисемитской литературы, но это совершенно не волнует власти, многие представители которой – такое создается впечатление – сами разделяют подобные взгляды. В Воронеже в числе «тоталитарных сект» оказались даже хасиды.
Российским буддистам долго не разрешали пригласить их духовного главу, далай-ламу, исходя, разумеется «из высших государственных интересов». Вспомним выступления пятидесятников у здания московской мэрии (им сначала отвели участки под молитвенные дома, а потом «передумали» - это, мол, нарушение правил, потом тот же трюк повторили с кришнаитами), вспомним поджоги протестантских домов молитвы, вспомним постоянные вступления против саентологов, богородичников – да практически все деноминации могут привести длинный список неблаговидных и неправомерных действий властей против них. Они и приводили не раз – и что? А ничего. Все как было, так и осталось. На все доводы дать разрешение на то, на что не дать его просто нельзя, звучит загадочное и непререкаемое: «нецелесообразно». Под этим обычно кроется нежелание властей соблюдать законы страны.
Нарушения закона, даже Основного закона, Конституции, совершенно не волнуют правоохранительные органы, если они направлены против тех, кого они считают «нетрадиционными» и даже тех, кто ходит в традиционных, но не в православных, признающих юрисдикцию МП. Более того, по убеждению многих таких верующих как раз эти органы часто выступают инициаторами всяких пакостей против верующих не так, как хотели бы власти, и они же с удовольствием их творят. За инославными не признают даже право участвовать в благотворительных акциях, в делах милосердия. Общепризнанно, что наркомания стала одной из главных бед России, и здесь у неправославных конфессий накоплен большой положительный опыт. Во всем мире считают, и вполне обоснованно, что тут больше всего успехов у саентологов. Можно не испытывать к ним симпатий, как не испытываем их мы, баптисты, но надо считаться с фактами. И если говорят, что главное – не пустить саентологов (и других «сектантов») в центры реабилитации, то ясно, что думают здесь не о несчастных, ставших жертвами этого порока, а о власти и влиянии. У самих же православных организаций тут успехи пока невелики. По сообщениям СМИ, в кураже взялись было где-то на Урале лечить жертв этого страшного недуга, но не хватило ни знаний, ни опыта, ни терпения, и дело кончилось тем, что забили до смерти одного несчастного.
Нарушения законов и Конституции никак не способствуют стабильности в стране, о которой на словах так много пекутся радетели России и которые так успешно подрывают ее на деле. Все считают нужным обязательно включиться в гонения против инославных, продемонстрировать свою лояльность как они ее понимают. А суть ее они полагают как раз в присоединении к хору хулителей всех неправославных конфессий. В ход идут самые разные обвинения, которые бездумно тиражирует и власть, и те, кто старается ей угодить. Вот так и раскачивают лодку, если воспользоваться столь понравившимся этим радетелям образом.
И все это делается под тем предлогом, что «такова воля православного большинства».
Кое-что о «большинстве»
Разумеется, большинство – это очень существенно. Но в разных сферах жизни оно играет разную роль, и есть такие области жизнедеятельности, где власть обязана идти вопреки воле большинства. Самую важную (в норме – определяющую) роль большинство играет в политике. Нельзя править народом вопреки его воле, эта воля должна играть решающую роль в формировании власти всех уровней. Так, по крайней мере, это декларируется в демократических государствах, а также тех, которые хотят выглядеть демократическими. В политике (а политика всегда - вопрос о власти) нарушение воли большинства не только неправомерно, но, в конечном счете, и неэффективно, ибо рано или поздно обязательно приводит к краху режимов, которые игнорируют эту волю. И потому магистральный путь развития человечества – это развитие демократии.
В России же с ее развитием произошел сбой, наша демократия не дала тех плодов, на которые надеялись. Исторических предпосылок для нее было мало, воля большинства у нас редко определяла ход истории. В России направление ему задавали не большие проценты, а проценты наглые – те, которые готовы были не считаться ни с чем, прежде всего с большинством. На выборах в Учредительное собрание большевики получили очень мало мест, но, наплевав на волю большинства, просто разогнали его – и воцарились на семь с лишним десятилетий, нимало не смущаясь сомнительностью своего прихода к власти. И надо признать, что тогда это вызвало возмущение только в очень узком слое людей образованных, более или менее знакомых с принципами демократии.
Сегодня идея демократии потеряла в России поддержку значительной части (большинства?) населения. Этого тоже нельзя игнорировать, но нельзя игнорировать и того, что остальное человечество (за редчайшим и очень малосимпатичным исключением) не сворачивает с пути демократии и относится к ней почтительно. Даже в СССР говорили о «советской демократии» как о ее высшей форме, в исламских странах то же самое говорят о «мусульманской демократии». Открыто поносят демократию только у нас и еще в Зимбабве. Тут за нами вряд ли кто пойдет, кроме совсем уж дискредитировавших себя режимов, лидеры которых с огорчительным постоянством находят покровительство, поддержку, а иногда и убежище в Москве. Все-таки вряд ли это способствует росту авторитета нашего отечества. Рано или поздно диктаторские режимы рушатся, а пришедшие к власти более демократические правители обычно долго не забывают о помощи, оказанной нашей страной их непривлекательным предшественникам и соперникам.
В развитых странах существует и тщательно поддерживается принцип разделения властей. И одна из этих властей – судебная, где, в отличие от законодательной и исполнительной властей, прямое подчинение воле большинства не только не обязательно, но иногда и противопоказано. Область права очень своеобразна, на волю большинства она ориентируется разве что опосредованно, в своей же повседневной деятельности руководствуется не ею, а нормами закона, которые могут не совпадать с сегодняшними настроениями большинства. В юриспруденции есть туманный персонаж, часто называемый «Законодателем», фигурирующий в оборотах типа «Законодатель ясно указал …» или «Законодатель оставил этот вопрос на усмотрение…». Сей несколько таинственный Законодатель не законодательная ветвь власти (парламент), это скорее какое-то обобщенное представление о некоей не всегда персонифицированной высшей воле, положенной в основу всего законодательства. Возможно, в сознании некоторых верующих юристов эта высшая воля выступает как Божья воля - не берусь судить за недостатком общения с юридической братией.
И не так уж редко этот Законодатель требует поступать вопреки воле большинства. Если бы следовали только ей, то, как уже приходилось отмечать, до сих пор существовали бы и пытки как метод дознания, и смертная казнь в самых изощренных формах, ибо большинство неизменно выступает за сохранение самых суровых и самых жестоких форм наказания, а смягчение нравов всегда инициируется просвещенным меньшинством. По данным опросов, даже и сейчас в скандинавских странах, считающихся образцом терпимости и мягкости в обращении с преступниками, большинство населения высказывается за смертную казнь. Однако Законодатель, т.е. некая общая идея, положенная в основу всей юридической системы этих стран, диктует совсем иной подход, и приходится подчиняться ей, а не «воле большинства».
В США все вызывающие наши насмешки судебные решения, требующие убрать кресты и распятия в общественных местах и вообще удалить всё, что может быть истолковано как предпочтение какой-то одной религии, тоже вызывают неприятие большинства тамошнего населения. Но судебная система США руководствуется не его волей, а «духом законов», принципами, положенными в основу всего американского права, и потому эта система смело идет на то, что представляется большинству населения ущемлением его прав, даже оскорблением религиозных чувств - вроде признания прав геев, вызывающего возмущение большинства американцев. Тут все решает не большинство, а высшие судебные инстанции, мнение которых могут расходиться (и расходятся) с мнением большинства. Только так страна может совершенствовать свою судебную систему.
В нашей стране до парадов геев дело пока не дошло – и слава Богу. Но в религиозной сфере совершенно нехристианский и неправовой тезис «мы большинство, так что извольте подчиняться» не встречает сопротивления не только у нашей судебной власти, но и вообще у всех правоохранительных органов, которые часто с легкостью необыкновенной потакают самым сомнительным поползновениям людей, причисляющих себя к нашей исторической церкви. Отсюда деление конфессий на «любимые», «терпимые» и «гонимые», отсюда многочисленные случаи несправедливых судебных решений.
Предают забвению принцип, сформулированный еще в Библии: «Не следуй за большинством на зло, и не решай тяжбы, отступая по большинству от правды» (Исх 23,2). Отступают, еще как отступают. И напрасно думают, что таким вот образом сохраняют спокойствие и стабильность в стране. Совсем наоборот – как раз этим раскачивают лодку и могут вообще опрокинуть ее. Слишком часто у нас звучит «Мы – государствообразующее большинство» (довелось встретить прелестные неологизмы: «гербо- и гимнообразующее большинство), что прочие воспринимают как отказ в праве участвовать в «государствообразовании» (а равно, стало быть, в гимнообразовании и гербообразовании) вопреки Конституции РФ.
Теперь о большинстве в делах религиозных. Здесь оно играет роль еще меньшую, чем в делах юридических. Вопросы веры вообще нельзя ставить в один ряд с вопросами политическими, социальными или правовыми. Потому что эти последние касаются отношений людей между собою, тогда как вопросы веры – это вопросы отношения человека с Богом, с Абсолютом, что бесконечно важнее. И ошибка тут, полагают верующие, может стоить жизни вечной, спасения, а это куда хуже, чем неудача в делах земных. В делах веры полагаться надо на Бога, а не на людей, не на их мнения, установления, институты, обычаи - во всем этом может быть что-то от Бога, а может и не быть.
А Богу не нужна поддержка большинства – он Абсолютный Суверен, и Его воля определяется только Им Самим. Ученикам Он сказал: «Не вы Меня избрали, а Я вас избрал и поставил вас (Мк 16,15). В делах веры истина не там, где находит ей место большинство верующих, а там, где место ей полагает откровение Божье, Библия. Опираясь на нее, мы всегда можем узнать Его волю, а узнав, должны следовать ей без оглядки на большинство. Мне кажется справедливой мысль, почерпнутая у одного православного автора: «Один человек плюс Дух Святой – вот и большинство». Оно как раз у этого человека, пусть даже он один противостоит всем остальным вместе взятым.
В вопросах веры воля большинства диктовать не вправе, здесь указывает только Сам Господь Бог – как Его понимают сами верующие. Не исключено, что где-то может не найтись ни одного человека, способного уразуметь волю Божью. (Это возможно в каком-то одном месте; вряд ли может быть так, чтобы никто на земле не был в состоянии понять Бога – Он, как мы знаем из Библии, всегда хранит для Себя остаток верных). Божественная истина не добывается путем голосования – как, впрочем, и научная. Если большинство какого-то собрания верующих (пусть даже Собора) приняло какое-то решение, это еще не значит, что оно угодно Богу. То же и в науке: большинство людей и сегодня уверено, что Солнце вращается вокруг Земли, но прав все-таки Галилей.
Другое дело – устройство собрания верующих, тут, убеждены баптисты, лучше всего действует конгрегациональный принцип, хотя и пресвитерский и епископальный не лишены достоинств. Но это касается именно устройства общины, дел земных, а не небесных. Небесные дела определяет только Сам Бог, верующие же должны следовать Его воле, изложенной в Его слове. Они могут ошибаться в ее понимании, и вот тут как раз конгрегациональный способ управления надежнее всего для обнаружения и исправления ошибок. Требовать от верующего руководствоваться в делах веры мнением большинства, а не Библии – значит совершать насилие над его совестью, а это тяжкий грех.
Это хорошо понимали и многие православные. В одной из книг А. Меня мне встретилась такая мысль одного дореволюционного еще православного автора, князя Сергея Волконского: «Обыкновенно говорят, что насилие над совестью, - хотя и не отрицается его прискорбность, - необходимо для благополучия большинства. Пусть меньшинство страдает - этим оберегается благо большинства, православных, всех нас, коренных, истинно русских. Официально это называется покровительством господствующей Церкви. Считаю такой взгляд как нельзя более ложным. Насилие над другими имеет развращающее влияние на совесть того самого большинства, ради которого творится». (А.Мень. Мировая духовная культура. Христианство. Церковь. М., 1997, с. 472). (Замечу попутно, что князь Волконский был активным участником знаменитых религиозно-философских собраний, куда был вхож и И.С. Проханов, так вот князь очень нелестно отзывался об участии в этих собраниях духовных лиц из официальной церкви: «В присутствии батюшки как бы останавливается наша жизнь, и только по его уходе мы со вдохом облегчения к ней возвращаемся» /Там же, с. 466/).
Такие здравые взгляды были не редкостью в те несомненно более «православные» времена, когда приверженцы «государственной веры», движимые подлинной заботой о своей церкви, не боялись отзываться о ней критически, искренне полагая, что тем самым они служат и ей, и России. И сейчас у нашей исторической церкви не перевелись такие авторы, которых читаешь с подлинным наслаждением. Но их голоса звучат куда глуше и реже и обязательно встречают дружный отпор большинства своих единоверцев. В РПЦ есть разные силы, взгляды, течения, какие из них возьмут верх – может решить только она сама.
Это не говоря о том, что тезис о православном большинстве все же сомнителен просто арифметически. Историческая роль православия несомненна, однако его нынешнее положение все же не столь прочное, каким оно было до революции. Нельзя совсем уж игнорировать данные социологов религии, которые в один голос утверждают, что число так называемых «практикующих верующих» очень невелико. По данным Д.Е. Фурмана («Новый мир», 2001, № 4), в России «Часто молятся - 15%, иногда - 12%, очень редко - 9%, только в критических случаях - 16%; посещают церковь раз в неделю - 3%, раз в месяц - 4%, несколько раз в год - 19%, раз в год - 11%, реже, чем раз в год - 18%; принимали святое причастие меньше месяца назад - 2%, месяц назад - 2%, меньше года назад - 4%, год назад - 5%, несколько лет назад - 12%, когда-то в детстве - 17%». Для сравнения: на воскресную службу в церковь ходит 20% европейцев и 47% американцев. Одним из важных показателей религиозности в России является посещение храмов на большие церковные праздники, особенно на Пасху - есть даже термин «пасхальные верующие». Однако и этих пасхальных верующих в России очень и очень немного. Вот уже десять с лишним лет милиция, ведающая в Москве поддержанием порядка возле храмов, регулярно сообщает, сколько людей посещало их в пасхальные дни. Так вот, для Москвы эта цифра редко превышает один процент. Какое уж тут абсолютное большинство…
У нас для зачисления в православные достаточно просто объявить себя таковым. Читал когда-то, что по решению одного из вселенских соборов христианином признается лишь тот, кто ежемесячно принимает причастие, а исповедается не меньше четырех раз в году (исключения делались только для солдат и купцов). Решения соборов вроде никто не отменял, их выполнение считается обязательным для всех православных, но в России их не выполняют. Если же следовать этим нормам, то, не исключено, что число протестантов в России окажется не меньшим, чем православных, не говоря уже о мусульманах.
С точки зрения протестантов быть христианином значит прежде всего соблюдать заповеди Христа. Православные считают литургию высшей формой единения с Господом, их переживания этого единения достойны всяческого уважения. Но христианский дух должен проявлять себя и вне храма, после причащения, надо еще соблюдать заповеди Христа: «Не лжесвидетельствуй (т.е. «Не лги») «Не укради», «Не пожелай…» и другие. Да, при соприкосновении с высшим разумом разум человеческий должен почтительно умолкнуть. Но это не значит, что всю оставшуюся жизнь надо пройти с выключенным собственным разумом.
Просто объявить себя православным все же едва ли достаточно. До революции, когда православие в России было куда сильнее, чем сегодня, надо было еще состоять в каком-то приходе, регулярно исповедаться и причащаться (второе было немыслимо без первого), т.е. соблюдать упоминавшиеся выше требования собора. Только тогда, заметим попутно, выдавали справку о принадлежности к православию, без чего нельзя было получить некоторые важные документы (скажем, заграничный паспорт). Сейчас людей, соблюдающих это требования, называют воцерковленными, и их куда меньше, чем заявленный у нас процент православных. Разумеется, не нам, протестантам, указывать РПЦ, кого считать православными, а кого нет. Но высказать свое отношение к сложившейся практике мы, думается, вправе. И уже высказывались предположения, что если Господу Богу пытаются подсунуть таких вот «верующих», то могут услышать: «Отойдите от Меня, делающие беззаконие!» (Мф 7, 23). А вот дела земные – совсем другая материя, здесь действительно можно засчитать любой голос, который «за нас».
В Интернете мне попалось сообщение о том, что патриарх как-то наградил какого-то бизнесмена церковной наградой (у РПЦ есть свои ордена и медали – тоже явление не совсем обычное для церкви, но и здесь православные вправе сами решать, что им подобает, а что нет, хотя прочие вправе высказать свое отношение к этому странному феномену). Тот не без смущения заметил, что он и в Бога-то не верит. Неважно, ответствовал предстоятель РПЦ, главное к церкви хорошо относиться. И все-таки это важно. Я не знаю, насколько достоверен приведенный рассказ, но если так и было, то здесь можно усмотреть чуть ли не попытку вручить Господу Богу, как кто-то выразился в Интернете, контрафактный товар.
«Они к нам хорошо относятся, а в Тебя не верят», - это уже напоминает легенду о Великом инквизиторе: Бог не нужен, нужна церковь (у Достоевского – католическая), она Его вполне заменяет. (Великий инквизитор говорит вернувшемуся на землю Христу: «Зачем же Ты пришел нам мешать? Ибо Ты пришел нам мешать и сам это знаешь. Но знаешь ли, что будет завтра? …Ты ли это, или только подобие Его, но завтра же я осужу и сожгу Тебя на костре, как злейшего из еретиков, и тот самый народ, который сегодня целовал Твои ноги, завтра же по одному моему мановению бросится подгребать к Твоему костру угли, знаешь Ты это?»)
…Прибытие в Россию десницы Иоанна Предтечи вызвало огромный интерес – к православной святыне приложились десятки тысяч верующих. Но, может быть, есть резон и у тех, кто говорит, что окажись в Москве палец или зуб Будды, к ним бы выстроилась очередь не меньшая, да к тому же состоящая большей частью из тех же людей. Таких «верующих» можно предъявлять политикам, но не Господу Богу. Насколько мы знаем из Библии, Ему очень важно, верят в Него или нет, мы, протестанты, вообще считаем это самым главным условием спасения, ибо убеждены, что спасаемся верой, не делами. И если есть вера, то непременно последуют и дела, не наоборот – таков протестантский подход.
И с делами – в том числе с делами благотворительности – у протестантов опять же получше, чем у прочих верующих. Можно, как это делают социологи религии, измерять религиозность путем всяких хитроумных опросов, хотя они же утверждают что определение «советский православный атеист» точнее всего определяет религиозно-идеологическую сущность среднего россиянина. С их выводами можно не соглашаться, можно опровергать их выкладки, что многие православные и делают. А можно, говорят иные исследователи религии, просто зайти в больницы, в узилища, в сиротские дома, в дома престарелых и посмотреть, как там относятся к больным, к немощным, к осужденным, к сиротам, и эта картина скажет о религиозности общества куда больше, чем все опросы.
И факт остается фактом – пока у нас все эти учреждения остаются национальным позором. Осужденные содержатся в нечеловеческих условиях, немощные старики умирают в собственных нечистотах, в больницах отсутствует элементарный уход, если нечем заплатить. И у зарубежных гостей возникает вопрос, на который нет ответа: «Где ваши верующие?» Потому что там, где есть подлинные верующие во Христа, такого не увидишь. И это в России была демонстрация протеста жителей против строительства возле их жилищ Дома инвалидов: «Не хотим смотреть на этих уродов!» Какое уж тут милосердие, какое уж тут христианство…
В этих условиях разговоры о нашей «особой духовности» не на всех производят впечатление. Потому что там, где Он бывал, остается глубокий след, прежде всего в сердцах людей. И люди, познавшие Его, живут не так, как живут у нас. Еще В.С. Соловьев отмечал с иронией: «Не ясно ли наше превосходство: мы служим только Богу, а служение страждущем человечеству предоставляем ложным религиям гнилого Запада» (В. С. Соловьев. Сочинения в двух томах. Т.1, М., 1989, с.476).
Да и наша история, особенно в ХХ веке, заставляет усомниться в особой любви Господа к нашей стране – уж очень на наказание похоже. Конечно, сказано: «Ибо кого любит Господь, того наказывает» (Притч 3,12). Но и кого не любит – тоже ведь наказывает, да еще как. И, вопрошали лучшие русские умы, испившие в минувшем веке горькую чашу страданий, за что досталась нам эта чаша – от великой любви Господа к нам или в наказание за великие наши грехи? По-христиански правильным будет признать второй вариант ответа. Кое-кто и признал. Но невозможно отрицать, что слишком мало было у нас подлинных христиан, слишком велики были отступления от заповедей Божьих, за что и постигла кара.
Так что вопрос о большинстве может оказаться далеко не столь простым, как пытаются представить иные восторженные поклонники отечественных обыкновений. Чувствуется, что и историческая церковь не так уж уверена в своем численном большинстве, судя по ее нервной реакции на существование в стране иных верований. Уверенному в себе большинству все же подобает известное благодушие, снисходительность «к малым сим». Так вот нет его, этого благодушия, а есть недопустимо резкие суждения о них. Однако Крайний Судия всему и всем – Сам Господь, и только Его суждение о нас и нашей жизни нелицеприятно.
И оно не обязательно в пользу нашей страны, о чем и свидетельствует, полагали и полагают многие отечественные мыслители, случившееся с нами в прошлом веке, когда вроде и большинство населения действительно состояло в православии, и было оно убеждено в истинности своей веры и неистинности всех других вероисповеданий, и того же мнения придерживалась государственная власть – а все рухнуло в одночасье, никакое большинство не могло спасти страну. В этом многие верующие увидели подтверждение старой библейской истины: «Если Господь не охранит города, напрасно бодрствует страж» (Пс 126,1).
Не оспаривая того несомненного факта, что Русская Православная Церковь и исторически, и фактически является самым мощным и самым влиятельным религиозным объединением России, все же следует сказать, что оно должно «играть по правилам» и соблюдать законы, прежде всего Конституцию. Между тем ее часто выводят из правового поля на том основании, что она - церковь большинства. Как сказал И. Бродский: «Входит некто православный, говорит: Теперь я – главный». В самом деле, в России от православных то и дело слышится: «Мы тут главные, мы тут первые». В принципе это верно, но не надо бы так назойливо напоминать об том – эффект может получиться обратный, особенно в среде атеистов, которые, полагают они сами, все еще составляют большинство в России. Да и прочие религии, в том числе традиционные, не готовы без конца повторять этот тезис.
Им не очень нравится, когда без конца говорят: «Россия – страна православная», причем повторяют это и представители власти, хотя в Конституции сказано другое, а именно: «Российская Федерация - светское государство». А когда неправославные пробуют не согласиться с той или иной инициативой, выдвигаемой властью или РПЦ (вроде введения «Основ православной культуры» в школах), то слышат, что неблагодарные и бестолковые люди, не являющиеся православными, просто не понимают своего счастья. Как заявил представитель Правительства РФ в Верховном Суде: «Россия – действительно православная страна. И мусульмане с иудеями должны быть благодарны русскому народу за широту и понимание их религий». Каково это слышать мусульманам и иудеям – об этом не задумываются.
(продолжение следует)
