Святость Церкви

 Святость Церкви

Всякий человек, более-менее знакомый с внутренней жизнью церкви, не раз был свидетелем проявления греха в этой среде. К тому же, если мы честны по отношению к самим себе, то должны признать наличие греха и в нашей собственной христианской жизни. Но при этом Новый Завет настойчиво называет всех христиан святыми (например, 1 Пет. 2:9; Иуд. 3; Рим. 1:7; Еф. 1:1; Фил. 1:1; Кол. 1:2; 2 Фес. 1:10; Евр. 3:1). Даже к коринфянам, перессорившимся, гордым, безнравственным, напивающимся на Вечере Господней, злоупотребляющим духовными дарами и отрицающим воскресение, апостол Павел обращается как к «освященным во Христе Иисусе, призванным святым» (1 Кор. 1:2). Очевидно, это плохо вписывается в обыденное представление о святости как о нравственном совершенстве.

Более того, именно такие «греховные святые» как коринфяне или мы с вами в совокупности составляют «святую Церковь». Ту самую, про которую Писание говорит, что «Христос возлюбил Церковь и предал Себя за нее, чтобы освятить ее, очистив банею водною посредством слова; чтобы представить ее Себе славною Церковью, не имеющею пятна, или порока, или чего-либо подобного, но дабы она была свята и непорочна» (Еф. 5:25-27). Здесь следует обратить внимание на то, что святость Церкви была одной из основных целей жертвы Христа. Была ли эта цель достигнута? И если да, то в каком смысле Церковь и составляющие ее верующие являются святыми?

Чтобы ответить на данный вопрос, нужно разобраться с тем, что понимается под святостью в Библии. Эта концепция имеет ветхозаветное происхождение. Первоначальное значение соответствующего древнееврейского слова связано с «отделением», «исключением из обычного употребления». В таком смысле оно могло использоваться в отношении святых мест, предметов или дней (например, Исх. 3:5; 16:23; 29:37). В применении к Израилю этот термин выражал тот факт, что он был особым Божьим народом, и его святость была результатом милостивого решения Бога (Исх. 19:6). Но как следствие, эта святость включала в себя обязательство со стороны израильтян стремиться к тому, чтобы поступать в соответствии с явленным характером их Бога через послушание Его Закону (Лев. 11:45). Новозаветное понятие святости основано на этом фундаменте. В частности, призванные Богом святы благодаря Его призванию (Рим. 1:7), и от них требуется святость жизни (1 Пет. 1:16).

Таким образом, подлинная святость хоть и имеет отношение к нравственности, но при этом не существует сама по себе, лишь как нравственное качество. Святости не может быть без взаимоотношений с Богом. Во-первых, Его жертва, принесенная на кресте, сделала нашу святость возможной. Во-вторых, Его призвание сделало нашу святость подлинной. В-третьих, с момента нашего посвящения Ему в покаянии и крещении и при покорности Его слову святость стала реальной составляющей нашей жизни. В-четвертых, благодаря постоянному присутствию и действию Его Духа, наша святость может возрастать. В-пятых, в грядущем Божьем Царстве наша святость обретет полноту и завершенность, потому что тогда мы будем не просто людьми, отделенными Богом от этого мира, но станем подобны святому Сыну Его (Рим. 8:29). Итак, святость это не безгрешность, но соединение человеческой жизни с Божьей жизнью, осуществляемое Божьей силой и сопровождаемое человеческим послушанием.

В свете сказанного, следует обсудить несколько типичных проблем, возникающих при практической реализации Церковью своей святости.

Как мы уже отмечали, тот факт, что Бог избрал нас в качестве особого, принадлежащего Ему народа, налагает на нас определенные нравственные обязательства, то есть формальная святость должна превращаться в святость внутреннюю. В первые дни существования Церкви за свою ложь были поражены смертью Анания и Сапфира (Деян. 5:1-11), и это ясно показало моральную границу между миром и Церковью, так что «из посторонних же никто не смел пристать к ним» (Деян. 5:13). Но преподнеся этот урок, в дальнейшем Бог далеко не всегда судит столь быстро, так что напряженное стремление к совершенству, которым должна характеризоваться церковная жизнь, иногда ослабевает. И хотя Бог по-прежнему может предавать смерти (1 Кор. 11:30), особая ответственность лежит и на сообществе верующих. Святая Церковь должна извергать из своей среды тех, кто упорствует в грехе (1 Кор. 5:9-13: Евр. 12:14-16). Общины, которые пренебрегают этим, фактически, забыли о Божьем призыве к святости, а значит, и о своем предназначении.

Но, изгоняя развращенных из своей среды, нам всегда нужно сознавать, что святость – это не внутреннее качество человека, делающее его «достойным» быть членом Церкви, а следствие его взаимоотношений со Христом. Человек может спотыкаться и падать, но если при этом он встает и с помощью Бога продолжает свой путь, мы не можем отрицать наличие святости в его жизни, а потому должны прощать и принимать его (2 Кор. 2:5-11). Мы все находимся на пути к реализации Божьего замысла о совершенной святости, и тем, кто ушел дальше других, следует становиться не судьями, но проводниками и помощниками для стремящихся идти следом (Фил. 3:17).

Общины, состоящие из непримиримых борцов за чистоту, – явление в христианстве нередкое, и их ревность легко понять. Однако важно сознавать, что в такой борьбе слишком часто забывается, что источник святости не человек, но Христос, и тогда подлинная вера, то есть отношения с Богом, подменяется внешними правилами, которые кажутся справедливыми лидерам общин. Но такая «святость» может вести либо к гордости, либо к разочарованию, маскируя истинную святость Божью. Так что необдуманная ревность, в конце концов, приносит гораздо больше проблем, чем пользы (ср. Рим. 10:2-3).

Вопрос о святости связан не только с внутренней жизнью Церкви, но и с взаимоотношениями между Церковью и окружающим миром. Очевидно, что, благодаря Божьему откровению и Божьей помощи, Церковь может превзойти в моральном отношении любое другое человеческое сообщество. И это подводит и ее, и общество к мысли сделать Церковь инструментом для осуществления общественно-полезной деятельности, носителем социальных и воспитательных функций. В пределе Церковь превращается в один из государственных органов (и такое в истории Церкви бывало). Более того, если даже общество не рассматривает нашу христианскую конфессию как социально полезную, у нас может возникнуть горячее желание постараться эту полезность доказать.

Важно понимать, что в самой социальной деятельности нет ничего плохого, и замечательно, если мы можем принести пользу людям. Но для Церкви эта деятельность вторична по отношению к познанию Христа, и вне контекста веры почти не имеет ценности. Иисус сказал: «Царство Мое не от мира сего» (Ин. 18:36), поэтому и святая Церковь должна, в некотором роде, быть не от мира, будучи обречена на то, что в этом мире не всегда к ней будут проявлять уважение (1 Ин. 4:6). Так что сохранение святости Церкви – это умение не забывать о своем предназначении в поисках высокого общественного статуса.

Однако Церкви не стоит не только растворятся в окружающем мире, становясь его «душой», но и замыкаться, прятаться от этого мира. Подлинная святость – это не вещь в себе, потому что Писание нам говорит: «Вы – род избранный, царственное священство, народ святой, люди, взятые в удел, дабы возвещать совершенства Призвавшего вас из тьмы в чудный Свой свет» (1 Пет. 2:9). Бог не случайно, отделив для Себя святую Церковь, оставил ее в этом мире. Она – призыв к святости для всех, подлинной святостью не обладающих, и как таковая должна быть видимой и доступной.

Итак, наше серьезное отношение к самим себе, как святым Божьим людям, и к Церкви, как к святому народу, может помочь нам сохранять надлежащий настрой в христианской жизни, избегая, с одной стороны, растворения в окружающем мире, с другой стороны, замыкания в гордой самодостаточности, и помня, что наше предназначение – пребывать с Богом и быть подобными Ему.

Тогобицкий П.Б.,
преподаватель Новосибирской
библейской богословской семинарии