Вхождение в дом Отца. Часть 3

Часть 3. Что произошло после того, как Вы приняли Иисуса Христа?    

Произошло и происходит до сего дня. Я обнаружил, что я ещё живой, и Господь всё так же царствует!  Однако, очевидно,  вопрос ваш предполагает узнать о событиях того времени. 

Я испытываю искушение писать о далёком прошлом, с позиции сегодняшнего опыта.  Но вопросы  ваши вызвали у меня  желание вернуться в пережитое, вновь пройти по тем дорогам жизни, которые Господь определил для меня.  И мне приходится не просто вспомнить факты, но восстановить и те душевные переживания, какие я испытывал тогда.  Преданья старины глубокой! Так, вот с радостью в сердце,  счастливый, с детьми и женой  мы возвратились в Табагу.  Ведь там много друзей. Там наш дом. Там работа.  Теперь все атрибуты жизни наполнились высоким смыслом. Мы верующие. 

Учились молиться. Учились читать Библию.  Учились петь духовные песни.  Нас ведь только двое. Кое — что я смог вспомнить из детства.  Вале было сложнее. Она вообще ничего из того, что присуще евангельским верующим не знала. Не видела и не слышала.  В её деревне не было ни одного верующего. По крайней мере, на её памяти.  В округе, где проживали её родные, откуда были  её одноклассники, также не было никаких  проявлений веры.  Вообще, сейчас, когда я пишу эти строки, осознаю весь ужас истребления веры в СССР. 

Мы сегодня  теряем вдохновение от того, что так мало людей принимают Евангелие.  И даже те, кто принимает Евангелие, не в состоянии жить высоким подвигом веры.  Но ведь за век  воинствующего атеизма выкорчеваны  не только из городов и деревень  храмы и дома молитвы.  Изничтожены миллионы книг.  Справочной духовной литературы, вероучительной литературы. Уничтожено несметное количество Библий. Людей, проповедников веры,  уничтожены сотни тысяч.   Опустошение тотальное. 

Подорван генетический код человека.   В нём,  не стало  духовных начал, которые бы могли воспринимать веру.   Ведь даже бытовая, гражданская вера исчезла.  Но от веры, как перейти к доверию? Как доверие,  на фоне всеобщего распада и утраты нравственности воплотить в  поступки?  Жить не по лжи.  Как в своё время известный драматург Виктор Розов говорил:  «Мы долго и настойчиво делали нового, Советского человека. И к нашему ужасу мы его сделали!  Как же теперь сделать нормального человека?»   Скорее надо удивляться тому, что даже и при таком тотальном уничтожении веры, слово Божье проникает в сердца людей, и число спасённых растёт. Это чудо! Слава Богу. 

Как-то само собой произошло, что курево,  и алкоголь, скверные слова исчезли из нашего обихода.  В общение с друзьями обнаружил я, что разговор ни о чём, не имеет смысла,  и я не могу такой разговор поддерживать.  При встрече с друзьями,  на работе или дома, я пытаюсь свести беседу к вопросам смысла жизни. И встречаю недоумению. Холодок. Испуг в глазах друзей.  Магнитофон наш поёт христианские песни. Мы пытаемся говорить  о Боге.  И спустя некоторое время, замечаем, что разговаривать нам не с кем.  Конечно, мы не попали в абсолютную изоляцию, но дистанция обозначилась чётко.

 
Табага

Однажды на пороге  офицер из колонии. Он там,  в замполитах ходил.  Жил в соседнем доме. Мы по-соседски здоровались.  Но это люди другого мира.  «У тебя есть Библия»? Я смутился. «Да. Есть».  «Дай почитать». Ну вот,  думаю, и интерес  появился.  Но Библия, то у меня, одна. Я ведь её читаю.  И,  однако,  человек хочет  читать Библию. Надо дать.  «Зачем тебе?» — спрашиваю.  «Хочу почитать. Хочу вирши почитать. Мне бабушка говорила, что мудрость в них».  Вздрогнуло сердце, но Библию дал.  «На пару дней. Мне она,  очень нужна». «Хорошо».  Как-то  стало грустно. Как будто кто-то родной из дома ушёл. Волнение меня охватило. Зачем Библию отдал. Теперь не вернёшь. 

Так пару дней мучительного ожидания, тянулись вечность.  Капитан,  замполит, наверняка Библию  сдаст компетентным органам. Ищи потом.  Два дня прошло. Третий проходит. Не приносит сосед Библию. И не встречается, хоть и живёт в соседнем доме. Неделю выдержал.  Затем  пошёл к нему домой.  Дверь открыла дочь. Лет десяти девочка. «Папа дома?» «Нет». «Я дал ему Библию, он обещал вернуть через два дня».   «Папы нет дома». Я вошёл в  квартиру,  прошёл и в зал. За занавеской стоял мой сосед.  «Чего ж ты, сам врёшь, да ещё и дочь учишь обманывать».  Он молчал. На столе лежала Библия. Я взял её и вышел.  Библии в Советском Союзе не издавали. Изданные за рубежом,   считались антисоветской литературой и изымались.  Но ВСЕХБ, орган Баптистов Советского Союза,   подсказали братьям Швеции или Финляндии, где издавали Библии.  На титульном листе, где обычно пишут имя издателя,   была надпись.  Москва. ВСЕХБ. Как бы там не было, я летел на крыльях. Библия со мной. Слава Богу.

  В бригаде, а я на ту пору работал бригадиром, были разные люди. Возраст. Образование. Интеллект. Судьбы различные. Север для кого-то был родным. Для кого-то пересыльным пунктом. Кто-то приехал на заработки.  Интересно, что мои попытки,  говорить о вечном, в общем, и о Боге в частности,  были отвергнуты.  Вроде бойкота.  Молчание в ответ на любой вопрос о смысле жизни. Отношения были разные. С некоторыми более близкие. С некоторыми  никакие.  Один же парень, позволял себе разного рода шуточки. Анекдоты. Не стеснялся при людях сказать что-либо унизительное.  Однажды, одного за другим, мужичков вдруг стали вызывать в отдел кадров.  Все прошли. Меня не вызвали.  Все вернулись. «Что там»? – спрашиваю. «Зачем вызывали»? «Да так. Сверяли документы».  Затем, именно  парень, который мог поддеть, посмеяться, отозвал меня и сказал:  «Вызывал нас работник из КГБ. Расспрашивал про тебя. Так что ты на крючке. За тобой наблюдают. Будь внимателен».  Вот ведь как. Те, которые вроде ближе, и выражали симпатию не сказали.  А этот, который открыто насмехался, сказал.  «Бойтесь данайцев дары приносящих».

Самым радостным  в эти дни нашего духовного поста были мгновения, когда мы могли слушать радиопроповеди.  Особенно Ярла  Николаевича  Пейсти.  Это хлеб духовный. Это класс. Его голос. Тембр необыкновенный. Проникает в самое сердце. Слово убедительное.  «Напоминаю вам, каждый день читать Библию. Молиться! И свидетельствовать другим  о Христе! Спасибо,  что слушали нас» — и тут слёзы восторга и благодарности  вытекали из глаз. Спасибо вам, произносил я в сердце своём.  Мог  ли  я себе представить, что через пятнадцать лет Ярл Николаевич приедет в Россию. Будет в Омске. Мы встретимся с ним. Он будет проповедовать в церкви. Проведём несколько евангелизационных служений в городском парке.  Фантастика! 

 В одном из писем,  папа пишет:  «Там, в Табаге, отбывает срок служитель Божий, Георгий Петрович Винс».  И слово из Писания: «Был наг, и вы одели Меня; был болен, и вы посетили Меня; в темнице был, и вы пришли ко Мне“. (Матф.25:36)

  Осуждённые по-разному относились к переменам,  произошедшим со мной.  Вражды не было.  Равнодушие в большинстве случаев. Но был и интерес. Зона всё же возбуждает и интерес.  В возникшем интересе, разговор перекинулся на примеры из жизни ребят.  Один из них говорит: «У нас тут один такой сидит. Кажется он в пятом отряде». Это то, что мне и надо.  «Хочу познакомиться.  Помогите».  Цеха промзоны были распределены так, что люди,  работающие в том или ином цехе, были соответственно распределены и по отрядам. Так, что работающие в нашем цеху не сообщались с теми, кто работал в других цехах.  Через некоторое время сообщает мне тот парень.  Нашёл. Он  электриком работает. Он обслуживает  лесопильный цех. 

«Познакомь меня с ним». «Хорошо». Выбрав момент, когда в промзоне меньше всего надзирателей, мы пошли в лесопильный цех.  Вошли в каптёрку электрика. Зона всех делает одинаковыми.  Причёска под ноль.  Роба. Кепка. Сапоги. Бирка с надписью.  Фамилия. Отряд. Срок.

  Смущённый я. Как  пацан, представился.  Хочу поговорить.  Незнакомый вольный для зека тоже ведь вызывает подозрение.  Вышли. В нескольких словах сказал, что я христианин, начинающий. «Может,  есть в чём нужда».  Спросил я.  «Евангелие бы? Забрали на этапе».  «Хорошо.  Если Господь   благословит».   В Таре мне подарили евангелие карманного формата.  Размер в половину  мобильника. Текст конечно мелкий. Дефицит ведь, евангелия нет на воле у многих проповедующих. Я взял тогда, даже не посмел  усомниться. Ведь Библию подарил отец.  Но теперь вот Воин Христов в узах.  Самое дорогое, Слово Божье,  меч обоюдоострый,   так нужный в этой клети тёмной, отобрали враги Евангелия.  В другой раз передал я Георгию Петровичу Евангелие.  Молоком сгущённым угостил.  Техника безопасности, требовала, чтобы во вредных условиях рабочим давали молоко.  Так вот бывало, что  зеки и молочко пили.

 Может быть,  ещё пару раз встречались мы.  Понимая опасность таких встреч и для меня, но ещё более для него, мы условились, что если будет нужда, то дай знать, и я по милости Божьей постараюсь сделать.  Проект Конституции СССР был вынесен на всенародное обсуждение.  Георгий Петрович нашёл меня. Попросил переслать  его предложения в комиссию.  Не прямо в Киев, а через какой ни будь  надёжный  адрес. Он знал судьбу своих писем. Я сделал это.   Великий муж  Божий отсидел свою пятилетку в Табаге и был выслан на поселение.  Ещё пять лет террора  ожидали его. Но через некоторое время его семью выслали  из СССР, лишив гражданства, в обмен на пару  советских шпионов.

 Он смог приехать в Россию уже после распада СССР. Я в то время  был в Москве.  Однажды, Павел Дмитриевич Савченко, директор Богословского института говорит мне: «Георгий Петрович Винс, пишет историю братства. Он желает поработать в архиве Союза. Разрешите?» «Конечно! Для того архив и создан, чтобы его запасы служили братству.  А можно ли мне увидеть Георгия Петровича?» – в свою очередь спросил я. « Когда он будет, я дам вам знать» – сказал Павел Дмитриевич.  День,  когда  брат Винс работал в архиве, был занят, но я улучил мгновение, чтобы просто увидеть его лицо.  Встретил бы я его и не узнал бы. Атрибуты узника исчезли. Белая седина.  Мудрость во взгляде.  Патриарх.  Поприветствовались.  Обменялись несколькими словами. Напомнили друг другу детали  прошлого.  «Дошли ли ваши поправки  к  проекту Конституции?»  — спросил я его. «Дошли».

   Семья Георгия Петровича приезжала к нему на свидание. Однажды женщина, служившая в структурах контроля колонии,  пришла к нам домой.  «Там семья приехала на свидание к осужденному.  Она  нуждается в ночлеге, на несколько дней. Вы не сможете их приютить?»  Не сразу поняли мы, что семья христианская, и потому они  искали такой приют, где бы им, христианам было уютно и свободно и надёжно.  «О! Да, конечно. Где они? Зовите. Мы ждём». Однако и не только ждём, но тревожно. Наша двухкомнатная квартира, с удобствами на улице. Обстановка нулевая. Диван да кровать.  Холодильник в форточке. Электроплитка на две конфорки. Посуда никакая. Примитив. А они из Киева. Жена  Винса,  Надежда Ивановна,  оказалась женщиной  открытой, легко  вошла в наш скромный быт. Научила Валю варить украинский борщ.  Я воспитывался в сибирской семье, в строгости. Нежностей не слышал.  И не знал что это такое. Отношение Надежды Ивановны с детьми  поразили меня. Очень тактично,  уважительно,  почти просящим голосом она обращалась к детям своим.  Да и что сказать. Учительница.  Ещё однажды, до нашего отъезда из Табаги довелось нам встретится. Это было особое Божье благословение. Память хранит лишь сам факт встречи и тепло общения. Но это были уроки совместной молитвы. Уроки общения мамы и детей. Молитвы о узнике отце. Это были наши евангельские университеты. 

  Дни северные однообразные. Приехав в Табагу после отпуска, мы жили мечтой о переезде. Туда, не знаю куда, но туда, где есть община верующих.  Все наши знания об этом  ограничивались общиной в Таре. Там мы оставили свои блуждания.  Там Господь взял нас в Свои руки.  Но в 1977 году папа с семьёй переезжает в Омск.  Омская церковь, пригласила его  пресвитером.  После долгих отказов, он дал согласие,  и вот,  думая о  Таре, мы стали думать и об  Омске.  Омск был нам ближе. Это город нашей молодости, нашей любви.  Там нам знакомы  улицы и площади. Но общины тамошней мы не знали.  Мы уезжаем. Два года позади.  Господь хранил нас. Но как бы там не было, я скажу сегодня.  Духовное одиночество не способствует духовному развитию.  Форма остаётся.  Есть привычный порядок жизни. Он внешне  вполне соответствует  норме. Тем более, что вокруг безбожный мир. Отторгая веру, отторгая  верующих, этот мир способствовал сохранению  веры.  Мы были чужие для мира. А своих, наших не было на расстоянии  пары тысяч километров.  Мы нуждались в духовном питании.  Состояние сложно описать.  Температура духа близкая к нулю.

  В 1978 году мы приехали в Омск.  Поиск жилья. Город, где почти миллион жителей, после нашего  мегаполиса Табаги, с темпом жизни как в калейдоскопе,  был к нам не только равнодушен, но и враждебен. Однако здесь были святые. Здесь была большая община христиан. Здесь жили мои родители. Совсем недалеко Малиново, где жила мама  Вали.  У нас родилась дочь. Назвали её Юля.  Разместились  в доме у родителей.  Некоторое время, ведь лето на дворе, Валя и дети были в  Малиново.  Я занимался поиском жилища. Община  занималась реконструкцией дома молитвы.

Дом молитвы,  был  когда-то частным жилым  домом. Тесный, душный,  для большого количества людей не приспособлен совершенно.  Запреты на ремонт, и тем более на строительство.  Но, иногда бывают чудеса. Ведь сердце царя в руках Бога. И вот местный царь, председатель райисполкома, района города, где расположен дом молитвы, подписал разрешение на реконструкцию. Без рассмотрения в разных комитетах и комиссиях. Просто на заявлении с просьбой о разрешении написал резолюцию: «Разрешаю» — и расписался. И верующие рванули.  Тогда дух жертвенности был столь высок, что в сравнении с ними, Павка Корчагин  может показаться равнодушным.   Стройматериалов нигде не купить. Так люди свои доски, запасы красок, и прочего добра припасённого на случай войны снесли и свезли  к дому молитвы.  Где-то заброшенные  полуразвалившиеся бараки обнаружились. Их разобрали и вот тебе кирпич.  Работа кипела, бабушки и дедушки, не покладая рук, трудились денно и нощно. 

И при этом каждое воскресенье проходили собрания.  Это значит, что стройплощадку нужно было в субботу так вычистить,  вымыть, лавки расставить,  всё чин чином, ибо «здесь место свято, здесь Дом Божий».  И это значит, что глядя в небо, братья и сёстры просили Господа:  «Отец наш Небесный! Крыша разобрана. Призри на нас. Да не будет дождя во время нашего поклонения Тебе»!  Нужно ли говорить, что Бог  повелел земным властям смолкнуть, и небесным  силам  греть нашу стройку,  но не мочить. За летние месяцы здание увеличилось втрое.  Подняли стены на метр. Крышу начали возводить. И тут вдруг  посыпалось.  Кто разрешил? Почему выше сделали?  Где проект? Кто согласовал? Запретить!  Предписания одно за другим. Пресвитеру прибыть то в комитет,  то в прокуратуру. Среди братьев напряжение. Может быть остановить? Чтобы хуже не было. «Ибо все они стращали нас, думая: «Опустятся руки их от дела этого, и оно не состоится». (Неем.6:9)

Молитва. И уверенное: «Строим».  Слава Богу!

Четырнадцатого  октября  было крещение.  В новом Доме молитвы.  Новые сердца, обновлённых верой людей, публично умирали для прошлого, греховного, бессмысленного бытия.  Новые люди, освящённые Богом, восставали из воды, присоединяясь к армии искупленных детей Божьих. Среди них были мы с Валей.  Праздник был, который  невозможно представить.  Полный дом молитвы народа.  Море радости и восторга. Проповедь Слова Божьего. Пение хора. После нашего двухлетнего пребывания в пустыне – это неописуемое  ликование, радость, счастье. Лица людей сияют. Улыбки до ушей. Слёзы радости в молитвах. «Веришь ли, что Иисус Христос есть Сын Божий?». Верю!». «По вере твоей крещу тебя во Имя Отца и Сына и Святого Духа! Аминь!»   Молитва благословения. Поздравления.  Рай на земле. Наверное,  именно в этот субботний вечер была поставлена точка в нашем  напряжённом исходе из дальней страны, и вхождение  в дом Отца.

Опубликовано на основании материалов сайта Сергея Балабанова: www.sbalabanov.ru

См. также:
Вхождение в дом Отца. Часть 2 (Сипко Ю.К.)
Вхождение в дом Отца. Часть 1 (Сипко Ю.К.)