"Три дня и три ночи", о синегдохе в Новом Завете

Дорогие братья и сестры в Господе, хочу привлечь ваше драгоценное внимание к пророческим словам Иисуса о Своем погребении и воскресении: «Ибо как Иона был во чреве кита три дня и три ночи, так и Сын Человеческий будет в сердце земли три дня и три ночи» (Матф.12:40). Христос неоднократно говорит о Своём воскресении на третий день, но это единственное место в Новом Завете, где наряду с тремя днями говорится и о трёх ночах.

Толкователи по-разному разъясняли загадку о трёх днях и трёх ночах! Некоторые из них были усердны и изобретательны при поиске буквального соответствия трёх дней и трёх ночей событиям смерти и воскресения Господа. Известно древнее толкование Григория Нисского (ум.394). Тот необычно начинает свой отсчёт ночей – с ночи, которая предшествовала реальному погребению. «Итак, когда (Господь) преподал ученикам тело для ядения и кровь для пития, то свободною властию Домостроителя таинства тело Его неизреченно и невидимо уже было принесено в жертву, а душа была в тех местах, куда пренесла ее власть Домостроительствующаго, вместе с соединенною с нею божественною силою; она обходила оную страну в сердце (земли)» (см. Слово на Святую Пасху, и о тредневном сроке Воскресения Христова). Вторая ночь - время трехчасовой тьмы во время распятия Иисуса. Третья – ночь с пятницы на субботу. Здесь Григорий Нисский останавливается. Он считает, что, согласно Мф.28:1, Христос воскрес субботним вечером. Вроде всё сходится: три дня, три ночи – только это толкование при всей своей занимательности не приносит мне полного удовлетворения.

Существуют такие толкования, которые, опираясь на апокрифическую литературу или непривычную для нас трактовку евангельских текстов, переносят день распятия Господа с пятницы на четверг, и в результате всё «выравнивается».

Другие толкователи избрали принципиально отличающийся подход: трёх дней и трёх ночей в буквальной полноте не было. «Под тремя днями и ночами разумей части, а не полные дни и ночи. Он умер в пятницу-это один день; субботу лежал в гробу мертвым, вот и другой день; ночь на воскресенье застала Его еще мертвым. Так насчитывается трое неполных дней и ночей, - пишет живший в 11 веке Феофилакт и добавляет: - Ибо и мы часто имеем обычай так считать время».

Думаю, что не только у меня возникает вопрос: «Почему три дня и три ночи, которые Иона провёл во чреве кита, в Мф.12:40 проецируются на время пребывания Иисуса во гробе и не уточняется, что Господь на самом-то деле провёл в сердце земли только три неполных дня и две ночи?»

«Ибо и мы часто имеем обычай так считать время», - говорит Феофилакт. Существует такой способ выражения мысли, когда мы с вами вместо части говорим о целом или наоборот (лингвисты называют это синекдохой). Пожалуйста, не спешите противоречить Феофилакту и говорить, что вы ничего такого за собой не наблюдаете!

Более характерно для нас употребление того вида синекдохи, когда вместо целого говорится о части («мне нужна крыша над головой», вместо «мне нужно жильё»; «сто голов скота» и т.д.). Часто мы сутки называем днём. Говорим, что кому-то столько-то лет, подразумевая под словом «лето» не часть года, а весь год. Всё это примеры этой самой – эх, не могли греки выдумать слово попроще – синекдохи!

Значительно реже мы, называя целое, подразумеваем часть (кстати, греч. synekdoche – значит соподразумевание). Примеры: «Россия выиграла», вместо «выиграла команда России»; «начальство пришло» при появлении одного начальника. Говорится о целом – подразумевается некая часть этого целого!

Интересный пример, когда целое говорит о части, мы встречаем в 1 послании к Коринфянам: «Ибо я первоначально преподал вам, что и [сам] принял, [то] [есть], что Христос умер за грехи наши, по Писанию, и что Он погребен был, и что воскрес в третий день, по Писанию, и что явился Кифе, потом двенадцати» (1Кор.15:3-5). Думаю, что читателю не нужно долго разъяснять, что «двенадцать» подразумевает «одиннадцать»! Христос после Своего чудного воскресения явился именно 11 апостолам, находящимся вместе (Иуды уже не было среди 12). А если гнаться за ещё большей точностью, то, помня о Фоме, можно говорить и о десяти апостолах. В любом случае, это синекдоха.

Синекдоха иногда применяется для придания речи краткости. Слово «двенадцать» в 1 Кор.15:5 очень информативно. Рассказ о 12, Иуде и Фоме перегрузил бы читателя подробностями. А так кратко и всё понятно.

Слова Иисуса «три дня и три ночи» с достаточной краткостью объединяют в себе информацию о произошедшем с Ионой и о времени пребывания Господа во гробе. Если бы Иисус стал объяснять детали, то Его слушатель мог бы пропустить главное. Детализация – для теологических учебников. Публично выступающий оратор вынужден для поддержания внимания слушателей пропускать объяснение мелких подробностей.

Как уже упоминалось, везде в других местах говорится о трёх днях, «третья ночь» возникает лишь в контексте речи об Ионе. Христос, проводя параллель между Собой и Ионой, цитирует то, что написано в Писании о пребывании пророка в чреве кита. А там написано о трёх днях и трёх ночах (Ион.2:1). Это отправная точка синекдохи! Христу важно было обратить внимание лишь на то, что объединяет Его с Ионой. Ему не важны были пояснения и уточнения, не созидающие этого объединения!

Само по себе это сравнение с Ионой имеет запредельную глубину, для которой неполезно внесение дополнительной информации! Особенно, если эта информация не подкрепляет имеющиеся параллели, а размывает их или разрушает.

Итак, у Иисуса – или у Матфея, если допустить с его стороны элемент богодухновенной свободы в пересказе слов Господа – могли быть, по крайней мере, две важные причины для употребления синекдохи. Первая – желание сжатостью выражения мысли сохранить внимание слушающих на главном и не «перегрузить» их деталями. Во-вторых, несомненно, важно было провести параллели между событиями с Ионой и грядущим воскресением Господа, не внося даже незначительных ноток противопоставления и различия между двумя этими событиями.

Итак, синекдоха в данном стихе хорошо скрепляет проводимую параллель между Ионой и Господом – при буквализме речи четкость и выразительность этой параллели могли бы серьёзно пострадать!

Кто-то может считать, что святые строки Библии не должны иметь ничего общего с такими «человеческими» формами выражения мысли, как синекдоха. Такая позиция понятна и вполне объяснима. Как правило, она бывает у людей, испытывающих глубочайший трепет перед Словом Божьим.

Однако, такой «гиперсвятой» подход к Библии может иметь небезобидные последствия.

Что будет, если не увидеть синекдоху в словах «всякая плоть» в Деян.2:17? В этом стихе апостол Петр, цитируя пророка Иоиля, напоминает Божье обетование об излиянии Духа Святого на «всякую плоть». Если эти слова не синекдоха, то выходит, что Дух Божий может сходить не только на человека, но и на всякую живность: корову, курицу, слона, медведя и т.д. Именно в таком «полном смысле» словосочетание «всякая плоть» неоднократно употребляется при описании потопа в 6-9 главах книги Бытие. Например: «и вошли к Ною в ковчег по паре от всякой плоти, в которой есть дух жизни» (Быт.7:15). Но в Деян.2:17 нужно увидеть подразумевание части: «всякая плоть» – это только люди. Это синекдоха! Правда, я встречал искренних верующих, которые в этом месте видят указание на возможность рождения свыше для «всякой плоти» в полном объёме смысла этих слов.

Наверное, следует согласиться с тем, что наша «святая» предрасположенность к буквализму и сопротивление образной речи исходят от той неточности, даже в каком-то смысле «неистинности», которая по определению обязательна для фигуральной речи. Возможно, что у людей прошлого образная речь была по сравнению с нами более общеупотребительна и не вызывала острого сопротивления «критерию истинности».

Представьте себе, что синекдоха – это лишь один из 200 видов образной речи, обнаруживаемых исследователями в Библии. «Итак, мы находим в Библии богатство и изобилие средств для придания речи выразительности и образности. В 1899 году Э. В. Буллингер издал монументальный труд, посвященный библейским фигурам речи и тропам (более 1100 страниц). В нем классифицированы около 200 различных оборотов речи, многие из которых имеют свои разновидности, и поэтому общее количество терминов, называющих средства словесной выразительности в Библии, достигло 500», - пишет Уэйн Джексон в «Библейской стилистике».

Способность распознания в Библии образного, небуквального языка – жизненно важная необходимость! Она помогает нам при соприкосновении со многими библейскими текстами избежать интеллектуального самоубийства. А как ещё назвать, к примеру, вариант с буквальным истолкованием слов «приимите, ядите, сие есть Тело Моё»? Храни нас Бог от недостатка чуткости при распознавании в Писании образного языка!

Опубиковано на сайте "Омский баптист".