Стараются, раскачивают как умеютДействия и высказывания, подобные приведенным выше, явно не способствуют ни стабильности, ни остойчивости. Однако их совершают снова и снова. Можно говорить не об отдельных случаях попрания прав религиозных меньшинств и свободы совести, а о политике, которая проводится людьми недальновидными, бездумно следующим своим темным инстинктам и, кажется, неспособным осознать ни интерес государства, ни даже интерес своей церкви.
Библия учит нас, что, ненавидя других, мы, как отдельные индивиды, причиняем зло только себе. А ненавидя другие народы, мы причиняем зло только своему народу. Об этом хорошо сказал С.С, Аверинцев: «всякий человек, который в духе своем убивает другого человека, убивает себя. Ему дана власть, собственно, над собой. И национальный экстремист имеет власть причинить настоящее зло только своему народу» (Сергей Аверинцев. Когда рука не сожмется в кулак // Век XX и мир. 1990, №7). Но что эти тонкие и умные рассуждения нынешним радетелям за Россию и православие? Как и их предшественники, они везде ищут врагов, а если начать их искать, то найдешь обязательно, это такой товар, что не может не отыскаться.
Государство часто апеллирует к патриотизму, если оно неправо. Давно сказано: когда государство начинает убивать, оно переименовывает себя в родину и требует беспрекословного повиновения. До этого, слава Богу, дело пока не дошло. Гражданское мужество и подлинный патриотизм для верующего человека состоят в том, чтобы никогда не отрекаться от божественной истины. Анна Ахматова писала: «Я была с моим народом / Там где мой народ, к несчастью, был». Анна Андреевна Ахматова – замечательная русская поэтесса, и стихи очень хорошие. Но верующий человек должен оставаться с Богом даже тогда, когда «мой народ» от Него отрекается. Вспомним Евангелие, где голос народа звучит дважды: «Осанна!», когда Господь входил в Иерусалим, и «Распни Его!» спустя несколько дней. И немыслимо для христианина «быть с народом» во втором случае. Ахматова имела в виду вовсе не отречение от Бога – она оставалась верующей (Жданов не случайно назвал ее «монахиней», обозвав при этом и «блудницей»), но она не покинула Россию и разделила все тяготы русской жизни той поры.
Известно, что значительная (подавляющая, как утверждают исследователи) часть народа с Богом не осталась. А власть и вовсе была откровенно богоборческой. Но Библия учит повиновению даже нелюбимой власти, ей не следует повиноваться только в одном случае: если она ставит себя между человеком и Богом и запрещает служить Господу как человек считает нужным. Но как раз этим и занималась власть в России на протяжении более семидесяти лет. И неповиновение ей в этой сфере было библейски оправданным, и тут надо поклониться тем, кто принял великие страдания, а то и смерть, но не отрекся от Господа. Среди них было немало евангельских христиан – вспомним еще раз Алешку-баптиста из «Одного дня Ивана Денисовича», вспомним, что из всех верующих именно баптистов власть стала считать своими главными врагами.
Неласкова она к ним и сейчас. Но теперь есть хотя бы возможность открыто говорить об этом. Мы и говорим – в том числе на нашем сайте. Но при всем том надо еще раз сказать, что, по слову Пушкина, правительство - «единственный европеец». Оно и по сей день остается им. Кроме государства других институций, вынужденных считаться с европейскими нормами и требованиями и как-то сообразовываться с ними, в России просто нет. К тому же низкая способность к самоорганизации и самоуправлению возлагает на нашу власть обязательства и обязанности, которые в заморских странах несут сами граждане. Так что, браня власть (от чего отказываться не следует – слишком много поводов она дает для этого), надо все же помнить, что без нее дела у нас пошли бы куда хуже. «Мы нуждаемся в дисциплине внешней именно потому, что у нас нет внутренней дисциплины» (Вехи. М., 1990, с.124) – эта мысль, высказанная почти сто лет назад, отнюдь не утратила своей актуальности.
Но нельзя оставлять без внимания нелепые действия власти (вкупе с исторической церковью), которые только «раскачивают лодку». Наглядный пример таких действий – вопрос о духовном окормлении армии. Вполне правомерно озаботиться тем, чтобы наши солдаты могли удовлетворять свои духовные потребности. Однако если вчитаться в то, что пишут на эту тему, нельзя не прийти к выводу, что пишущие озабочены не духовными нуждами военнослужащих, а тем, как обеспечить Русской Православной Церкви не первенствующее даже, а монопольное положение в армии. Никто не оспаривает, что первое место за ней, но: первое, а не единственное.
Право на удовлетворение духовных нужд имеют все военнослужащие, независимо от их конфессиональной принадлежности. В дореволюционной России это понимали лучше, чем в России нынешней. В начале Первой мировой войны протопресвитер военного и морского духовенства потребовал от подчиненных ему священнослужителей «избегать по возможности всяких религиозных споров и обличений иных исповеданий, а равным образом зорко следить, чтобы в походные, полковые, и госпитальные библиотеки для воинских чинов не попадали брошюры и листочки со встречающимися в них резкими выражениями по адресу католичества, протестантизма и других вероисповеданий, так как подобные произведения могут оскорблять религиозное чувство принадлежащих к этим исповеданиям и ожесточать их против Православной Церкви и в воинских частях сеять пагубную для дела вражду. Подвизающееся на бранном поле духовенство имеет возможность подтверждать величие и правоту Православной Церкви не словом обличения инаковерующих, а делом христианского самоотверженного служения как православным, так и инославным, памятуя, что и последние кровь проливают за Веру, Царя и Отечество». (Цит. по: Религия, церковь в России и за рубежом // Информационно-аналитический бюллетень РАГС, 1997, № 9-10, с.30).
Сегодня же открыто заявляют, что неправославным (а также православным, не входящим в МП) доверять никак нельзя, в армии особенно. Но если так – зачем их призывают? Ведь новобранцы, не принадлежащие к РПЦ МП, вправе полагать, что ущемляются и их конституционные права, и религиозные чувства. В самом деле, если проведена церемония освящения полкового знамени, то оно становится православной святыней - это любой православный батюшка объяснит. Но тогда на каком основании требовать от солдата-мусульманина защищать и беречь знамя? Некоторые видят в этом даже вероотступничество, а оно в исламе карается очень сурово. То же относится и к освящению боевой техники - может ли мусульманин воевать на танке, окропленном батюшкой?
Это все предположения, а вот факты, взятые из Интернета. «На протяжении длительного времени солдат-срочников.., мусульман и представителей других конфессий, водили в церковь в приказном порядке, сообщает «Ислам.Ру» со ссылкой на ИА «Муслим-пресс». Их даже не спрашивали, какой они национальности, какой веры придерживаются, просто строили и – шагом марш – в православный храм… Солдат служит Родине, но он не обязан строем ходить в храм, где не исповедуют его религию. Такая практика порочна тем, что человеку пытаются навязать чужую веру. В таких ситуациях неправославный не испытывает никаких чувств, кроме отторжения и неприятия».
Разумно ли так поступать с человеком? И речь идет не только о разных вероучениях, таких, как христианство в его православном виде и ислам. Между разными ветвями православия ведь тоже нет согласия. У нас в стране на совершенно законных основаниях существуют несколько православных церквей. В соответствии с отечественным принципом «чем меньше различий, тем больше ненависти», отношения между ними куда хуже, чем между отдельными православными церквами и инославными. «Автономные» и «истинные» православные церкви отказывают МПЦ МП в какой бы то ни было канонической преемственности с Российской Греко-Кафолической Православной Церковью, как именовалась наша государственная церковь до революции, а неофициальное общение представителей этих церквей в том же Интернете очень скоро обязательно скатывается на эпитеты типа «псы смердящие».
В официальном общении тон помягче, но и там не без жесткости. Вот как видится эта проблема представителям староверия, пользующегося симпатиями значительной части населения страны: «Сейчас в армии активно действует лишь одна конфессия - Православная Церковь. Она проводит богослужения, массовые освящения знамен, кораблей, летательных аппаратов. Но надо помнить, что многие конфессии считают друг друга взаимно безблагодатными и еретическими. Человека нельзя заставить служить под оскверненным, с его точки зрения, знаменем» (НГ-Религии. 28.04.1999). Это пишет капитан первого ранга, старообрядец.
Еще пример отношения к «не тем» православным. Между РПЦ и РПЦЗ идут переговоры об объединении, что, однако, не мешает нашим ретивым правоохранителям поступать с представителями зарубежной церкви как с преступниками. Еще материал из Интернета: «Сотрудники милиции в Пензенской области задерживают послушников РПЦЗ (В), называя их «сектантами». Послушники Михайло-Архангельского прихода Русской Православной Церкви Заграницей… были задержаны в городе Нижний Ломов Пензенской области… [Они] были доставлены в РОВД города Нижний Ломов. [Их] подвергли унизительному допросу и оскорблениям сотрудники отдела во главе с заместителем начальника РОВД подполковником Парамоновым А.В. Сотрудники милиции объяснили, что верующих РПЦЗ(В) задержали из-за того, что их община не Московского патриархата. Именно поэтому, по словам милиционеров, послушники не имеют права находиться на территории г. Нижний Ломов. Сотрудники милиции отпустили представителей прихода РПЦЗ(В), однако предупредили, чтобы в городе они больше не появлялись, иначе в отношении них будет возбуждено уголовное дело». Если это не раскачивание лодки, то что?
Но вернемся к делам армейским. Мусульманские лидеры считают, что введение должности полковых священников не только не победит дедовщину, но и может спровоцировать межрелигиозное противостояние в воинских частях: «Выяснение в казармах вопроса о том, у кого вера “правильнее”, кто “еретик” или “сектант”, может привести не к сплочению бойцов, а, наоборот, к перенесению образа “врага” на соседа по койке, исповедующего “не ту” религию… Все это способно привести к подрыву боеспособности Вооруженных Сил страны, разрушить межконфессиональный и межрелигиозный мир в войсках, может спровоцировать столкновения между воинами» ("ВПК". 33.05.2006). Разумно ли игнорировать эти предостережения? Не лучше ли уже сейчас озаботиться проблемой свинины в армии и пятницы как выходного дня? Тем более, что аналитики предсказывают: если сохранится призыв, то уже менее чем через десять лет большинство в российской армии будут составлять солдаты – выходцы из мусульманских семей.
Дело зашло уже так далеко, что сейчас всякий желающий уклониться от службы в армии, как говорит молодежь «откосить от армии» (им же нет числа), может сделать это по религиозным мотивам. Сейчас только представители РПЦ МП допущены в армию, освящают знамена, казармы, боевую технику и т.д. Призывники, исповедующие другие вероучения (и даже не исповедующие никаких), могут отказаться служить в ней на том основании, что «ваша армия православная, ну так пусть православные в ней и служат». Они могут обратиться в суд, которому придет устанавливать: есть ли тут ущемление религиозных свобод или даже насилие над совестью. В наших судах нет единой практики решения дел, связанных с отказом служить в армии и они выносят разные постановления, иногда напоминающие бессмертный щедринский вердикт: «Невиновен, но снисхождения не заслуживает».
Наши суды, исходя из «высших государственных интересов», вполне могут принять решение не в пользу «отказника» (хотя заметим, высший государственный интерес в том и состоит, чтобы суды руководствовались законом, а не своим пониманием этого интереса). Но пройдя все инстанции в России, гражданин Российской Федерации имеет право обратиться в Европейский Суд. И вот там, как представляется, решение скорее всего будет в пользу истца (в России у многих сложилось впечатление, что «ближе Страсбурга правды в суде не найдешь»). А в Европе не принято принимать во внимание инфантильные доводы типа «у нас пока нет возможности установить отношения со всеми конфессиями, так что приходится ограничиваться сотрудничеством с РПЦ» (этот довод наши генералы приводили неоднократно), ибо суды там оценивают не возможности армии, а правовую сторону дела, и исходят из принципа, «если есть хоть один солдат-мормон, то обеспечьте ему капеллана-мормона, раз у вас есть полковые священники-православные», а как - это суда не касается.
В качестве же вещественного доказательства вполне могут пригодиться кадры нашей официальной хроники, показывающие, как батюшка кропит помещения, знамена, танки и вообще всех и вся. А то и вовсе покажут «новую полковую церковь». Но тогда - где ваша полковая мечеть? Синагога? Молельный дом? Ашрам, наконец? Если в расположении части бывает православный батюшка, то должен бывать и мулла, и пресвитер, и раввин, и лама, и гуру, и даже шаман, если такового запросит военнослужащий. По крайней мере этого требуют международные правовые нормы, которые Россия обязалась выполнять, да и собственные российские законы, в первую очередь Конституция с ее положением о равенстве всех религий.
Вообще же, заканчивая рассуждения о роли веры в армии, хотелось бы сказать вот что. Исторический опыт нашей страны убедительно показывает, что к Богу нельзя ходить и нельзя водить строем. Он обитает в сердце человека, и связь с Ним обязательно должна быть индивидуальной, личной. Хождение к Нему и перед Ним строем рано или поздно будет воспринято как насилие над совестью и вызовет отторжение. Так случилось в русской армии в годы Первой мировой войны. Говорят, на войне не бывает неверующих, и это бесспорно. Но бесспорно и то, что недобровольно верующий нестоек в вере – даже на войне. И как только в начале 1917 г. отменили обязательность причастия, 9/10 «христолюбивого воинства» (так официально именовалась русская армия) перестали ходить к нему. Это должно научить чему-то?
Нет, видимо, у нас история уж точно ничему не учит. Забыли не только, что к Богу строем не ходят, забыли, что не ходят к Нему и классом. Забыли, что то скотское богоборчество, от которого Россия так страдал в ХХ веке, зародилось как раз на уроках закона Божьего – об этом свидетельствует литература той поры. Тут еще хуже, чем в армии, потому что юная душа не всегда в состоянии сама разобраться в вопросах веры. Но все равно она должна разбираться сама, а вмешательство взрослых (без него не обойтись) должно быть очень деликатным и очень взвешенным. И где она, эта деликатность и взвешенность? Все-таки Россия страна не очень деликатная, это надо признать. И приходит время, когда человек взрослеет и почти неизбежно начинает воспринимать то, что с ним проделывали на уроках религии, как насилие над его совестью. Это не всегда протекает осознанно, но тем хуже – поднимается слепая ненависть к вере и находит совершенно дикие проявления, как это было у нас в ХХ веке. И это несмотря на то, что тогда и позиции православия в стране были прочнее, и вера в народе была крепче, и кадры у православной церкви получше.
Впрочем, относительно последнего есть разные мнения. Г.П. Федотов писал, что если бы мы заглянули в наш XVIII и XIX век, «Мы бы увидели приниженность духовенства, угодливых и честолюбивых иерархов, сельских священников, погрязших в пьянстве и любостяжании, распущенность монахов: по всей Росси едва ли удалось бы насчитать десятка обителей , в которых теплилась духовная жизнь…Именно здесь, в религиозном центре, иссякли духовные силы нации» (Георгий Федотов. Судьба и грехи России. М., 2005, с. 211-212). А такой несомненный приверженец православия, как Ф.М. Достоевский, был чрезвычайно невысокого мнения о нашей церкви как институции и отзывался о ней совсем неуважительно: «Левиты (т.е. священнослужители – И.П.), семинаристы, это – это нужник общества» (Ф.М. Достоевский. ПСС. Т.24, Л., 1982, с.69). Что же сейчас они сказали бы…
Разумеется, ничего плохого в факультативном преподавании предмета «Основы православной культуры» нет, при правильной постановке дела будет только великая польза. Но вот правильной постановки дела точно не будет, как не будет и факультативности – это уже сейчас видно. При этом наблюдается, как выразился некто в Интернете, «разгул идиотизма»: чиновники и священники утверждают, что они вполне компетентны и сами могут определить, есть нарушения или нет, и не допустят никакого ущемления ничьих прав. Верится с трудом, лучше бы позволить людям самим определять, имело ли место принуждение по отношению к ним и их детям, или нет – так не позволяют! Ибо по нашей политической культуре никакой добровольности быть не должно – иначе власть на что?
Это она должна все предписывать, это она во что бы то ни стало хочет ввести обязательное преподавание ОПК несмотря на обозначившееся сопротивление. А оно обозначилось явно – достаточно взглянуть на реакцию мусульман. Опросы, дискуссии в Интернете показывают, что противников ОПК не так уж мало, и они высказываются вполне определенно. Например: «Попы пошли в школы, заранее зная, что их там не все будут рады видеть. «Мирная религия» православие берет силой образование. Ну что ж, попы и их приспешники получат по задам и по попам. Татары России!» Вот так: никто не оспаривал первенствующее положение православия в России, но чрезмерным усердием вызвали совершенно ненужные споры, почти безоблачное небо начало затягивать.
Да, есть немало сторонников введения ОПК, есть разные результаты опросов, но все равно: такие облачка обязательно перерастают в грозовые тучи. Пусть нынешнее сопротивление введению ОПК не очень значительно (хотя об этом можно спорить) – настоящая опасность обозначится, когда нынешние школьники войдут в возраст и, скорее всего история повторится. Безусловно, будут такие, на кого преподавание ОПК окажет благотворное воздействие. Но будет немало и таких (может, большинство), кто потом восстанет на веру, как восстали их предшественники в начале прошлого века.
Тут, как всегда, слишком много усердия не по разуму. Российский служилый человек (хоть по церковной части, хоть по светской) знает только одно: давать как можно больше того, чего начальство хочет. В Екатеринбурге ОПК ввели даже в детских садах, и не надо удивляться, что зубоскалы уже советуют ввести ОПК для беременных – чтобы в утробе матери младенцы приобщались к православию. Такое зубоскальство очень опасно, оно губит веру надежнее, чем любая атеистическая пропаганда. Вспомним, что крах коммунизма обеспечили в первую очередь как раз «идеологические работники» КПСС, которые своей бездарной пропагандой вызвали у населения стойкое отвращение к коммунистическим идеям, «История КПСС» и ее принудительное изучение сыграли немалую роль в падении этой самой КПСС, про которую все рассказывали анекдоты.
Надо бы знать свой народ – он часто поступает вопреки тому, в чем его пытаются убедить. Как пишет современный автор: «Чем настойчивее, чем безальтернативнее утверждается нечто, тем сильнее подозрение, что это не так» (НГ, 21.09.2006, с.8). Нашим людям очень даже присуще сопротивление насильственно впихиваемым в них идеям. Что и осознают вдумчивые православные, один из которых пишет в Интернете: «Опять тащат русского человека куда его не пущали! Убьете православие, уроды, как коммуняки убили марксизм насильным преподаванием. Да марксизм – и хрен с ним, но душу-то народа своего пожалейте! Православие – глубокая и очень сложная традиция, и главное в таком деле – учителя-подвижники. Но некоторым не терпится опять всех стройными рядами сделать штандартенфюрерами, на это раз не арийскими, не марксистскими, а православными».
Иногда необходимость обязательного преподавания ОПК пытаются доказать тем, что, дескать, в школьников многие дисциплины приходится впихивать принудительно. Они не очень любят алгебру или, скажем, ботанику, но преподают же им эти предметы, не считаясь с их мнением – и ничего! С алгеброй и ботаникой и в самом деле ничего плохого от этого не случается, они как были, так и остаются важными учебными дисциплинами, без которых людям не обойтись. Но все-таки не стоило бы ставить в этот же ряд дисциплину вероучительную.
Потому что вера очень даже зависит от отношения к ней людей. Она унижается и умаляется, если ее принимают не добровольно, а под давлением, что в конечном итоге обязательно оборачивается богоборчеством, а это тяжкий грех. И виновны перед Господом те, кто пытается привести к Нему людей силой, ибо такие ревнители отталкивают людей от Него. Христу нужны только добровольно пришедшие к Нему, хотя у Него было достаточно власти, чтобы привести к Себе всех людей не считаясь с их мнением. Но, как писал Ф.М. Достоевский, «Не сошел Господь с креста, чтобы насильно уверить внешним чудом, а хотел именно свободы совести» (Ф.М. Достоевский. ПСС. Т.27, Л., 1984, с.80). Для основной массы нынешних радетелей православия уже слова «свобода совести» - сущая анафема.
Поневоле вспоминается слывущий ерником Игорь Губерман, написавший:
Тот Иуда, удавившись на осине
И рассеявшись во время и пространство,
Тенью ходит в наше время по России
Проповедуя основы христианства.
Услужливые не по разуму радетели «исконных начал» вполне могут быть «опаснее врага». Большой вред стабильности в стране принесло утверждение, будто Россия страна моноконфессиональная и мононациональная. Что до «мононациональной», то уж очень это противоречит очевидным фактам и всей нашей истории, равно как и нашей Конституции, начинающейся словами: «Мы, многонациональный народ Российской Федерации» Что до «моноконфессиональной», то об этом говорится еще в «Основах социальной концепции РПЦ», принятых на Архиерейском Соборе РПЦ 2000 года, где несколько туманно (тумана там, на взгляд извне, немало) сказано: «Когда нация, гражданская или этническая, является полностью или по преимуществу моноконфессиональным православным сообществом, она в некотором смысле может восприниматься как единая община веры – православный народ». Этот тезис неоднократно повторяли видные архиереи РПЦ, не говоря уже о многочисленных православных публицистах. Что до процентов, то они у нас имеют обыкновение быстро меняться, стоит произойти в стране каким-то серьезным изменениям. Ссылались даже не некие «критерии ЮНЕСКО» при определении моноконфессиональности, но тут хотелось бы получить точные ссылки – уж очень не по-юнесковски звучит, а соврать на ходу у нас многие горазды. Потом кто-то не без основания заметил, что идея моноконфессиональности «пахнет кровью», и ее вроде бы дезавуировали. Во всяком случае, архиерей, впервые выговоривший это слово, больше не повторяет его, но время от времени оно вновь и вновь всплывает.
Естественно, это вызывает резкое неприятие других верующих, особенно мусульман. Их духовные лидеры не отрицают важную роль православия, но никогда не соглашались с тезисом о том, что Россия является страной моноконфессиональной и мононациональной, как слишком явно противоречащими и реальному положению дел, и Конституции РФ. Тем не менее это утверждение фигурирует во многих дискуссиях на религиозные темы, неизменно вызывая все те же возражения – вплоть до заявлений, что практикующих мусульман в России все-таки больше, чем практикующих православных, и что мусульманин гораздо сильнее привязан к своей вере, чем православный – к своей. В непрекращающихся заявлениях о первенствующей роли православных многие верующие иначе усматривают попытку оттеснить их от решения государственных дел, что опять же никак не способствует политической стабильности в стране.
Неблагожелательность, столь обычная в высказываниях власти и клириков РПЦ относительно верующих «не так», никак не способствует внутреннему миру. Еще раз процитирую С.С. Аверинцева: «…страшно за Россию. Каждая единица энергии злобы, произведенная в ее недрах, повредит в конечном счете только ей» (Там же). Примеров таких действий много, остановимся еще на одном. В 2005 г. власть при полном согласии РПЦ и по инициативе последней отменила день «Согласия и примирения», который отмечался в годовщину октябрьского переворота, и вместо него велела праздновать 4-е ноября как «День народного единства». Конечно, верхом нелепости было объявить 7-е ноября «днем согласия и примирения» - этот день как раз расколол Россию. Но заменить его на 4-е ноября немногим умнее. Эту дату выбрали потому, что в этот день в 1612 г., якобы, изгнали поляков из Кремля и тем положили конец страшной Смуте, едва не приведшей государство в гибели, и он же день иконы Казанской Божьей матери. На деле – разбередили затянувшуюся было рану, освежили страшные воспоминания, дали новый повод для раздоров, на которые россияне столь падки, несмотря на декларируемую приверженность соборности. Плюс к этому – вызвали возмущение мусульман: они увидели здесь попытку заставить их чтить изображение, что категорически запрещено в исламе.
Оказалось, что у этой даты есть еще одно «двойное дно»: в этот день чудо-богатыри Суворова устроили страшную резню в Варшаве при подавлении польского восстания (заметим, что до революции Суворов в русской демократической публицистике был олицетворением не военной и полководческой доблести, а солдафонства и жестокости). О Суворове тоже можно иметь разные мнения, но шовинистический подтекст нового празднества очевиден многим – «против поляков и католиков». Большинство населения в такие тонкости не вникает, для него эти праздники так и остались «октяпьскими», но воспользовались этой несуразицей известные силы: 4 ноября 2005 по улицам Москвы прошли молодые люди фашистского обличья, которые, надо полагать, отныне и впредь будут считать этот день днем своего торжества.
Трудно привести более яркий пример достижения целей прямо противоположных заявленным, когда вместо единения получают такой раздрай. В 2006 году уже за несколько недель до «праздника» все тряслись и паниковали в ожидании столкновений, а в день 4-го ноября вместо гуляний, веселья и фейерверков всюду можно было видеть омоновцев в касках и с дубинками, люди ожидали погромов и других экстремистских выходок. Еженедельник «Московские новости» так передал атмосферу «праздника»: «Между тем москвичи и гости столицы, решившие погулять в выходной день по центру, разочарованно смотрели на Красную площадь И Александровский сад, оцепленные милицией. Впрочем, мобилизованную крепость, готовую к схватке с противником, напоминала в тот день вся Москва…»
Было ли это так задумано, или «само получилось» - в обоих случаях пред нами яркое доказательство непродуманности действий, в основе которых лежит «лишь бы против кого-нибудь», эмоции, а не разум. И еще порочное мышление по принципу: «Не хотят? – Заставим! На то мы и власть!» Исторические счеты вполне реальны, но все же не годится руководствоваться ими в современной политической жизни страны. Потому хотя бы, что сколько счетов предъявишь, столько и тебе выставят. И все сведется к бесконечному выяснению, кто был прав, а кто виноват чуть ли не полтысячи лет назад, когда, наверное, действительно можно было говорить о споре католической Польши и православной России за первенство в славянском мире. Россия стремилась к Черному и Балтийскому морям, а идея Великопольши «от можа до можа» вдохновляла поляков. Ну и что, так и будем препираться до бесчувствия?
Все-таки из всех стран, считающимися христианскими, только в России возможен пикет православных против католиков на католическое Рождество на том основании, что «у нас тут православная страна»; в Европе нигде ни на каком основании невозможен пикет католиков или протестантов против православных на Рождество православное. Кто-то усматривает здесь проявление различий цивилизаций (восточнохристианской и западнохристианской в терминах Тойнби), кто-то – различие цивилизованности и нецивилизованности, культуры и бескультурья. К счастью, не одно оно имеется в русском православии.
И все же поражает историческое беспамятство. Когда говорят об особой роли православия в России, никто не возражает, во всяком случае, основная масса протестантов не возражает, ибо такое мнение вполне обоснованно. Это правда, но это не вся правда. Потому что есть еще вещь, именуемая «широтой русской натуры». Еще Достоевский говорил, что человек наш слишком широк, надо бы сузить. Так вот, эта прославленная «широта натуры» наряду с привязанностью к православию предполагает отторжение и неприятие его же – причем в самых зверских формах, что было продемонстрировано в ХХ веке. Важно помнить, что было четыреста лет назад, но важно помнить и то, что было совсем недавно, в веке только что минувшем. Это век, скажем еще раз, никак нельзя обойти, он - неотъемлемая часть нашей истории, за которую нам еще держать ответ перед Господом и только чрезвычайно самоуверенные люди могут утверждать, что Он уже все простил нам и нашей стране, которую якобы подверг таким испытаниям только для того, чтобы оправдать ее и возвысить Нет, правы скорее те, кто говорит, что это был наш грех и нам за него отвечать перед Богом, а вот перекладывать на Него вину за происшедшее – это какими христианами надо быть?
Между тем иные публицисты просто-напросто игнорируют этот век и протягивают русскую историю от Достоевского и славянофилов прямо в наше время, минуя ужасы богоборчества прошлого века. А оно, между прочим, едва ли было наносным явлением, случайным отклонением от предписанного нам ходом истории пути развития. Оно выросло из всей нашей предыдущей истории и оказывает мощное (куда более мощное, чем славянофилы с Достоевским) влияние на духовную атмосферу нашего времени.
И началось все это довольно давно. Вспомним, что еще Аввакум считал, что дьявол выпросил Русь у Бога себе, и у «огнепального протопопа» были к тому основания. При всем несомненном тяготении нашего народа к православию жило в нем и противодействие ему. Это началось еще при крещении Руси в 988 г., когда не в результате собственных духовных исканий, а по приказу князя Русь была крещена. Крещение все равно имело колоссальное положительное значение, но история христианства свидетельствует: вера прочнее, когда ее приносят люди духа, а не люди меча. Вспомним, что наши предки бежали за своим брошенным в Днепр идолом и кричали: «Выдыбай, выдыбай, Перуне!» Он и «выдыбает» время от времени, да еще как. Об этом тот же ХХ век ярко свидетельствует, да и сейчас в Интернете не редкость такие вот сентенции: «Ох, и получат попы по второму разу от русских…». Или: «Насчет 1917 года думает кто-нибудь или нет? Сколько можно наступать на одни и те же грабли?»
Аналитики обращают внимание на тот несомненный факт, что тональность высказываний о православной церкви меняется к худшему, и это свидетельствует, по их мнению, о падении ее авторитета. С началом перемен он был очень высок, преследования православной церкви при большевиках создали ей имидж несправедливо преследуемой, что не могло не привлечь симпатий нашего народа, отвыкшего от общения с нею. Однако по мере укрепления этого общения стали появляться признаки раздражения против нее, что несколько напоминает ситуацию перед революцией, когда, по утверждениям живших тогда религиозных мыслителей, она в значительной мере утратила поддержку простого народа, который не защитил ее от гонений, а, напротив, сам в них активно участвовал. Сейчас снова зазвучали обвинения в корыстолюбии и жадности, о чем с тревогой говорило и священноначалие РПЦ. И такие нелестные высказывания слышны все чаще и все громче.
И не надо говорить, что обвиняют, мол, не «настоящие русские», а настоящим присуща только любовь к православию. Они тоже настоящие, самые что ни на есть настоящие – это-то и прискорбно. Еще Достоевский свидетельствовал: «Загорелось село, и в селе церковь, вышел целовальник и крикнул народу, что если бросят отстаивать церковь, а отстоят кабак, то выкатит народу бочку. Церковь сгорела, а кабак отстояли» (Ф.М. Достоевский. ПСС, Т. 22, Л., 1981, с.29). Человек у нас мог с искренним уважением относиться к православию, но это не мешало ему повторять грязные присловья «про попов» (весь корпус наших пословиц про них никак не свидетельствует об уважении к этому сословию). А А.С. Пушкин написал же «Сказку о попе и работнике его Балде», которая на самом деле начиналась словами «Жил был поп, православный лоб» (Жуковский заменил на «толоконный»), и ее читают с удовольствием по сей день и ставят на сцене, несмотря на возражения РПЦ. Непохвальная «широта натуры» никуда не делась, у нас один и тот же человек может ходить и в Храм Христа Спасителя, и в расположенный неподалеку мавзолей Ленина. Действительно, неплохо бы «сузить». Видеть только одну сторону дела по меньшей мере неразумно, даже опасно и для государственной «лодки», и, предупреждают некоторые аналитики, для исторической церкви.
И у нашей власти, и у некоторых представителей нашей исторической церкви много подвигов по части борьбы с «инославием». Вспомним недавнее избиение пятидесятников пьяной православной молодежью в Кемеровской области – там это непотребство оправдывали тем, что били-то «сектантов», а это дело похвальное. Нет, не похвальное, и не христианское. Правда, последнее не всех православных смущает, заявил же недавно один батюшка, что «христианство – это на Западе, ересь, а мы тут, слава Богу православные». Однако надо бы помнить нашим псевдопатриотам, что в России от «Бей сектантов!» до «Бей попов!» расстояние очень короткое, тут главное – бей! А кого – не так уж важно. Об этом свидетельствует история нашей страны в ХХ веке с ее гонениями на православие, в котором самое активное участие и с великим удовольствием принимала как раз молодежь, комсомол.
Не способствует стабильности вмешательство власти во внутреннюю жизнь конфессий. Речь идет даже не о неправомерных действиях «по пресечению» молитвенных собраний, не о создании искусственных трудностей при аренде помещений, не об отказе в проведении евангелизационных мероприятий и не о религиозном обучении – во всем этом неправославные верующие испытывают постоянные и все возрастающие трудности. Речь идет о том, что органы юстиции у нас могут запросто потребовать от верующих создать такие структуры, которые упростили бы контроль над вероисповеданиями. Мусульмане жалуются, что со времен императрицы Елизаветы Петровны им приходится сталкиваться с давлением властей, требующих создать в стране «единую мусульманскую структуру», которая контролировала бы религиозную жизнь всех мусульман России, не обращая внимания на возражения, что это противоречит мусульманской вере. Пожелания «объединиться» выслушивали и евреи, тоже разделенные на несколько организаций. От протестантов этого пока не требуют, но в свое время требовали и даже кое-чего добились: вспомним, что во ВСЕХБ загнали и пятидесятников, и менонитов, которые ушли, как только представилась возможность, к облегчению всех, в том числе баптистов.
Не только власть, и не только историческая церковь раскачивают лодку. Сказывается широко распространенная у нас непривычка уважать чужие взгляды. Немалый вклад в это неблагое дело осуществляют СМИ, особенно те, которые открыто заявляют о своем «патриотизме», понимая под ним любовь к начальникам и к РПЦ и нелюбовь к свободной мысли и особенно к свободе совести. Пусть даже она дана нам Конституцией, и, что куда важнее, Самим Христом. Это они склонны в каждом мусульманине видеть ваххабита, в каждой мечети - «центр экстремизма», во всяком критическом замечании об РПЦ – подрыв государственных устоев. Кому не знакомы газетные заголовки вроде «Сектанты (экстремисты) рвутся к власти», «Законное возмущение православной общественности» и прочее в том же роде. Особенно тут отличаются провинциальные СМИ, которые страшно любят истории о «зомбировании», вымогательстве денег, отъеме квартир и прочем в том же роде. Вряд ли стоит усматривать здесь их особую злонамеренность – скорее это проявление общего бескультурья (в том числе правового), которое щедро представлено и у тех, кому по должности надлежит следить за соблюдением законов.
Все они считают, что официальное православие – нечто чрезвычайное благолепное и полезное. Если присмотреться, то станет видно, что, говоря о православии, упор делают не на его религиозную значимость, а на «государственную пользу». Да и сами иерархи РПЦ и православные публицисты говорят не столько о служении Богу, сколько «государству российскому» и «народу русскому». Служение, несомненно, похвальное, но все-таки не для того Христос создал Церковь Свою. Он создал ее для служения Себе – и только Себе: «Господу Богу твоему поклоняйся, и Ему оному служи» (Мф 4,10). И всякое иное служение есть забвение этой заповеди Господа нашего Иисуса Христа, на что неоднократно указывали нашей исторической церкви отечественные мыслители, в том числе из православных.
А вот инославие для этих служителей – источник всяческой опасности: духовной, социальной, да и любой другой, до «агентов чуждого влияния» включительно. Хотя, скажем, протестантство русскому народу никто не навязывал: те, кто пошел в протестанты, сделали это не по приказу власти, а сами, в результате свободного духовного поиска и обычно – вопреки противодействию власти и исторической церкви, что требовало немалого мужества и большой любви к Богу и к истине Его.
Сейчас протестанты практически лишены выхода на всероссийские СМИ, многие из которых изображают их как деструктивную силу. Не брезгуют даже показом «антисектантских фильмов», снятых еще блаженной памяти Агитпропом – вроде приснопамятной ленты «Тучи над Борском». Словом, раскачивают лодку все, кто может, – и власть, и клир исторической церкви, и не слишком дальновидная, но очень энергичная часть общественности. Ни к чему хорошему это не приведет, но уж очень хочется «душу потешить», лягнуть инославных - вот и стараются. Тут, пожалуй, больше подошел бы не образ раскачиваемой лодки, а другой, тоже не очень оригинальный: «кидать булыжники, живя в стеклянном доме». Дом и в самом деле хрупкий – только за одно столетие дважды рассыпался чуть ли не до основания, а все равно кидают с упоением и не могут остановиться даже при виде явных уже опасных трещин
Идет ли межконфессиональный диалог?Когда надо показать тому же Западу, что у нас в религиозной жизни «все нормально», наши власти и РПЦ ссылаются на «плодотворный диалог религий», якобы идущий в России. Что-то и в самом деле делается: проводятся встречи руководителей конфессий, всякого рода богословско-научные конференции, симпозиумы, идут дискуссии. Руководители протестантских церквей в один голос говорят, что их встречи с руководителями РПЦ – образец братского, христианского общения, конференции и впрямь полезны и плодотворны (сам принимал участие в некоторых из них, могу подтвердить), дискуссии тоже. Но дело в том, что межконфессиональный диалог это не только встречи руководителей, ученых, богословов, публицистов. Это еще и конкретная работа на местах, это общение простых верующих, это какие-то их совместные акции – хотя бы в делах милосердия или в тех же реабилитационных центрах.
И приходится констатировать, что на этом уровне дела идут все хуже и хуже. Лет десять с лишним назад я собирал материалы для книги «Быть протестантом в России», общался со многими деятелями российского протестантства. Тогда отношения с РПЦ были просто прекрасными. Еще жива была память о преследованиях за веру, которым подвергались все церкви, о том, как они вместе сопротивлялись безбожным властям, а в местах заточения даже устраивали совместные празднования Пасхи и Рождества, помогали верующим противостоять зверству лагерной администрации и уголовников. Сразу после 1988 г. – года прекращения гонений за веру - баптистские пасторы и православные священники были в самых дружеских отношениях. Мало того: наших проповедников приглашали выступать в православных храмах, и в наших домах молитвы нередко с кафедры звучали голоса православных священников.
Протестанты, с которыми я тогда беседовал, не раз называли РПЦ «старшей сестрой» и отзывались о ней с большим уважением. Но очень скоро все повернулось по-другому. Стало ясно, что «старшая сестра» больше всего желает, чтобы «младших» не было вовсе. Контакты ослабели, потом прекратились совсем. Я не хочу сказать, что протестанты вели себя как ангелы - были и с их стороны не вполне корректные заявления. Но статус «старшей сестры» предполагает и некоторую способность прощать выходки младших – тем более, что их было не так много и были они, в сущности, безобидными. Во всяком случае, ради сохранения межконфессионального мира и упомянутого статуса стоило проявить некоторую снисходительность.
РПЦ же, как это видится извне, почему-то решила, что она имеет право отчитывать и поучать всех христиан, которые обязаны почтительно выслушивать обличения, каяться и благодарить. Разумеется, она имеет право считать, что божественная истина во всей ее полноте находится только у нее. Но дело в том, что так считают все церкви – до мормонов и свидетелей Иеговы включительно, не говоря уже о католиках и протестантах, а тем более о мусульманах.
В результате получается уж очень мрачная картина. Мы живем в век, когда на Западе царит дух политкорректности. Нам до нее далеко, но вот элементарную вежливость и воспитанность проявлять стоило бы. Так не проявляют, скорее наоборот. Чехов сказал в свое время, что воспитанный человек это не тот, кто не прольет соус, а тот, кто не заметит, как это сделает другой. Сейчас же у многих наших соотечественников (особенно из православных) любимое занятие – лить соус на других, называя это «диалогом». Повторяется то, о чем друг Пушкина, князь П.А. Вяземский, писал более полутора веков назад: «У многих любовь к отечеству заключается в ненависти ко всему иноземному. У этих людей и набожность, и религиозность, и православие заключается в одной бессознательной и бесцельной ненависти ко власти Папы» (П.А. Вяземский. «Записные книжки». М., 2004, с. 99). Разве что этой самой ненависти прибавилось.
Политкорректность запрещает отвечать нападками на нападки, что, кажется, порождает у иных православных иллюзию, что инославным нечего ответить и обличения достигают цели. Но это самообман – скорее всего они просто не хотят ухудшать отношений с РПЦ. Она, полагают многие, вообще склонна перессориться со всеми и неспособна ни к какому диалогу ни с кем. Да и какой может получиться диалог, если заранее объявляется его единственный приемлемый для православной стороны итог заключается вот в чем: вы должны покаяться и вернуться в православие. Откровенно отвечают на это немногие, но все же отвечают.
Вот пример (статья Павла Парфентьева, опубликованная в Интернете): «Встретившись во время недавней встречи с кардиналом Каспером, Патриарх Алексий II в очередной раз “поставил на вид” Католической Церкви учреждение епархии в “столице нашего отечества” – то есть в Москве. По его мнению, это глубоко оскорбляет чувства верующих православных. Но между тем, Московская Патриархия учреждает собственные приходы и епархии в тех странах, предполагаемая “каноническая территория” которых, очевидно, должна бы считаться католической. …Не совсем понятно иное – почему Московская Патриархия не прилагает к своему присутствию на Западе тех же мерок, что и к Католической Церкви в России? Чем вызван такой “двойной стандарт”?» И еще: «…а стоит ли обращать внимание на претензии и обвинения, высказываемые в такой манере и сопровождаемые таким количеством лжи? Можно ли еще считать, что предъявляющие их православные иерархи действуют добросовестно и руководствуются честными намерениями? К тому же, прошедшие годы продемонстрировали нам стратегию нынешнего руководства Московской Патриархии. Стратегия эта очень проста. В ответ на любые дружественные шаги и уступки со стороны Католической Церкви, патриархийное руководство выдвигает новые, еще большие претензии. Окончательное подтверждение этому мы могли видеть во время недавнего визита кардинала Каспера в Россию. Казалось бы, приехал один из наиболее дружественных к православным иерархов Ватикана. Он в очередной раз сделал целый ряд дипломатических шагов навстречу Православной Церкви. Даже явно недобросовестные претензии (а не зря ли?) снискали его внимание и были услышаны. Каким же оказался ответный шаг? А был он очень неприглядным. Во время встречи Патриарха с кардиналом Каспером глава РПЦ МП предъявил новую претензию: на этот раз “недружественным шагом” оказалось намерение католиков основать монастырь кармелиток в Нижнем Новгороде. Патриарх вопрошал – зачем монастырь католической общине из нескольких десятков человек? … Речь идет о порядочности наших собеседников и о том, какими мотивами они руководствуются в диалоге».
Во всяком случае, эти контробвинения заслуживают какого-то внимания. Я сам знаю православных, которые испытывают неловкость и даже стыд от того, что к католикам и протестантам в России относятся так неприветливо. Однако священноначалие РПЦ, насколько можно судить, никакой неловкости не испытывает. Складывается впечатление, что тут утрачивается чувство меры, вкуса, да и просто чувство реальности. Увлекшись обличениями (а это затягивает – вспомним наших обличителей из баптистов), люди просто перестают адекватно оценивать своем место и влияние в мире. А в нем католиков – более миллиарда (эту цифру мало кто оспаривает). Конечно, скажем еще раз, в делах религиозных численность мало что решает, главное здесь верность Богу, соответствие Его учению, выполнение Его заповедей. А на это, тоже напомним, претендуют все церкви, и убежденность в своей правоте присуща всем им. Но все же католический миллиард кое о чем говорит. Столь же красноречиво и сопоставление католических и православных текстов, когда представители этих двух конфессий пишут друг о друге. Стороннего читателя не может не поразить благожелательность одной стороны и злобствование другой, не говоря уже о разнице в интеллектуальном уровне этих текстов. (Человеку, воспитанному на Ильфе и Петрове, эта дуэль иногда напоминает дуэль Эллочки Щукиной с дочерью Вандербильда.)
Да что там с католиками – с другими православными диалог получается из рук вон плохо, вернее, никак не получается. Наглядный пример тому – религиозный саммит в Москве в июле 2006 г., где не было ни папы Римского, ни далай-ламы, о чем писали много. Меньше писали о том, что не было и первых персон из православного мира. Московская патриархия «по чести» занимает в нем пятое место, перед нею идут патриархии Константинопольская, Иерусалимская, Антиохийская и Александрийская. Так вот, не было в Москве ни одного из патриархов этих древнейших кафедр, как не было патриархов Сербского и Болгарского, идущих после Москвы. Что не помешало, по отечественному обыкновению, объявить этот саммит чрезвычайно успешным. Однако, как указали еще раз некоторые аналитики, этот саммит лишь поставил много вопросов относительно роли и авторитета РПЦ в православном мире.
Также нельзя забывать, что все споры верующих по-разному христиан – это не споры праведников с грешниками, а споры грешников с грешниками же. Упоение собственной правотой и неправотой других обычно обходится дорого. Среди причин, приведших Византию к падению, Арнольд Тойнби на первое место ставил ее убежденность в том, что она всегда права. Россия унаследовала эту убежденность от своей «матери и наставницы». Вообще-то такая убежденность может быть полезной в период расширения, экспансии. Но в период сжатия, когда необходимо критически взглянуть на себя, чтобы остановить процесс распада, она оборачивается утратой связи с реальным миром, ускоряет процесс сокращения и приближает конец, который тем неотвратимее, чем больше уверенность в своей правоте.
Не этому ли мы являемся свидетелями сегодня? Почитаешь тексты иных апологетов «Третьего Рима» и удивишься их представлению о себе и о своей значимости. По их мнению, весь мир разинув рот внимает их словам и страшится их дел. Причем эта мысль явно доставляет им огромное удовольствие - в дни работы Х Всемирного русского народного собора националистические издания пестрели заголовками типа «Кто боится русского собора?», словно не было у мира других забот. Вообще освещение многих деяний этого лагеря заставляет вспомнить другую книгу моей молодости, «Похождения Насреддина», где придворные так упражнялись в восхвалениях эмира, что «некоторые лежали ничком на ковре, как бы в беспамятстве». Все это сильно отдает аутизмом – вещь и в отдельных людях не безвредная, а для стран, народов и церквей часто смертельная.
РПЦ едва ли нуждается в поучениях, но ее вес в стране слишком велик и все, происходящее в ней, неизбежно сказывается на положении других конфессий, так что высказаться все же позволительно. Так вот, на сторонний взгляд сегодняшнее русское православие поражено филетизмом, а все его «светлые умы» и «здоровые силы» (те и другие, несомненно, есть) просто молчат. Нет даже попытки не то что выбраться из этой ереси - указать на нее. Говорят, что священноначалие этим не грешит. Все-таки грешит, хотя, конечно, и меньше, чем рьяные православные публицисты, для которых вполне обычен такой, например, текст (тоже взят из Интернета): «Не надо забывать и о том, что Православие живет не в безвоздушном пространстве, и что его носителем является русский народ. Не будет русского народа - не будет и Православия». Это забвение библейского принципа «несть еллина и иудея», который у нас, похоже, понимается как: «а есть только русские». Не так уж мало архиереев видят в таком понимании достойное проявление патриотизма и любви к РПЦ. Их дело, конечно, но вопросы все равно остаются.
Нельзя не согласиться с мнением председателя РОСХВЕ, который сказал: «История межконфессиональных отношений в нашей стране - это по большей части история взаимных притязаний, вражды и расколов. Межрелигиозная и межэтническая нетерпимость многократно ввергала наш народ в смуты, бунты, погромы, приводила к переворотам и революциям». Ввергнет и еще – если не изменится тональность этих отношений, если не перестанут видеть в верующих «не так» врагов отечества и исторической церкви. Все-таки существует множество точек соприкосновения: это и общее осознание бед, которые грозят России (важнейшие среди них – утрата нравственных ориентиров, удручающая демография, экономические и социальные неурядицы), понимание необходимости отвечать на новые угрозы. Есть обширное поле для совместной деятельности и сотрудничества всех конфессий России – прежде всего в делах милосердия и благотворительности. Но и здесь, как уже говорилось, главное для многих чиновников и клириков РПЦ не помочь страждущим, а «не пустить инославных».
РПЦ претендует на то, чтобы быть единственной нравственной основой страны. Бесспорно, такая основа нужна, но ее должно составлять не одно только православие, хотя, несомненно, его роль будет самой важной. Требуются совместные усилия всех конфессий России, а вот как раз от совместных действий отказывается и РПЦ, и многие представители власти – так, по меньшей мере, это видится верующим России, не входящим в РПЦ МП. Надо быть осторожнее с обвинениями в «нанесении оскорблений религиозным чувствам верующих». Ведь наличие верующих по-другому – уже оскорбление чьих-то религиозных чувств. Само существование атеистов представляет собой оскорбление верующих – чем еще может быть их самоназвание, гласящее, что «Бога нет»? Атеисты же не могут понять верующих – их существование, как они полагают, есть оскорбление «здравого смысла», а для них это вроде священной коровы.
Существование христиан в каком-то смысле оскорбляет мусульман (Троица для них – явное многобожие) – и наоборот (мусульмане признают Иисуса пророком, а не Богом, что с нашей точки зрения есть унижение и чуть ли не поругание). Потребовалось много времени, усилий, и даже крови, чтобы признать право других верить так, как они считают нужным. И то, что происходит сейчас в России в сфере межрелигиозных отношений, это движение вспять: напряженность в межконфессиональных отношениях явно нарастает.
К чему идет делоИгнорируется печальный опыт ХХ века, когда официальная православная церковь, претендовавшая на роль единственного нравственного стержня страны, не справилась с этой ролью, что повлекло за собой катастрофу. Сейчас у нее явно меньше авторитета и влияния, чем было до 1917 г., и, следовательно, меньше шансов справиться с этой задачей. Скажем еще раз: историческое беспамятство просто поразительно, все словно напрочь забыли нашу историю в ХХ веке. Да, в Библии сказано: «Нет памяти о прежнем», но это не вовсе не благословение забывать, надо еще размышлять «…о днях прежних, о летах веков минувших» (Пс 76,6). А эти «прежние дни» отчетливо показали, что очень многие посылки, на которых основывались тогдашние представления о власти и о государственной церкви, оказались ложными, и жизнь – в том числе религиозная – вовсе не такова, как мнилось тогдашним церковным и государственным деятелям. Невольно вспоминаются слова Исайи: «Во что вас бить еще, продолжающие свое упорство?» (Ис 1,5). Бьют – а те все равно не понимают.
Нет ничего патриотического в том, что слишком много людей, в том числе православных, предпочитают рассматривать минувший век «яко не бывший». Он был, и за него нам держать ответ перед Богом. А вот «Величаться своим высшим призванием, присвоивать себе перед другими особые права и преимущества есть дело гордости и самоутверждения для народа, как и для лица, дело человеческое, но также безбожное и нехристианское» (В. С. Соловьев. Сочинения в двух томах. Т.1. М., 1989, с. 68). И все-таки величаются, все-таки присваивают. Что может обернуться повторением кошмара, который хотят вытеснить из памяти.
В свое время Вольтер, этот яростный безбожник, не лишенный, однако, наблюдательности, изрек: «Если бы в Англии была одна религия, то это был бы деспотизм, если было бы две, то они резали бы друг друга, а поскольку 30 религий, то все благоденствуют». Похоже, что в России сейчас идет движение «от 30 к одной-двум», т.е. либо к деспотизму, либо к резне. Как это видится неправославным, в России завершен переход от эпохи религиозных преследований к эпохе религиозной дискриминации, но необратимым этот переход не назовешь. Есть в России деноминации, которые могут сказать о себе, что они и сегодня подвергаются не дискриминации, а именно преследованиям. Как бы то ни было, мы не очень далеко ушли от времен, когда словари русского языка так определяли баптиста: «Последователь христианской секты, проповедующей добровольное крещение в сознательном возрасте и являющийся в СССР агентурой контрреволюционной буржуазии» (словарь Ушакова).
В России принята вполне достойная Конституция, декларирующая свободу совести и отделение церкви от государства, на практике же осуществляется конфронтационная модель государственно-церковных и межконфессиональных отношений – так, по меньшей мере, это видится многим протестантам. И они имеют достаточно фактов, чтобы подкрепить именно такое видение. Часть из них приведена выше, любой желающий может собрать их великое множество – достаточно просто следить за хроникой религиозной жизни в стране. Власть обещает построить правовое общество и окончательно войти в Европу – и все это при опоре на те силы, которые имеют репутацию противников свобод и прав человека.
Все-таки нельзя действовать так сиволапо. Если люди говорят, что пекутся о благе России, о ее целостности, то слова надо бы подкреплять делами. Эти люди и ввели образ раскачиваемой лодки. К их сведению: если боитесь за остойчивость лодки, то не надо кричать «Все на один (православный) борт!» Вот тогда точно перевернемся, и не в первый раз – вспомним опять 1917 год. После него РПЦ вообще старались спихнуть за борт, а она цеплялась за него и удержалась на плаву не без труда. Но история мало кого учит в России. Не исключено, что правы, утверждающие, что успешнее всех на развал России работают те, кто заявляет, будто печется только о ее благе. А, не приведи Господи, развалится она, так эти радетели скажут, что во всем виноваты враги (все те же «унутренние» и «унешние»), а не их собственное недомыслие, не их действия, вроде составления проскрипционного «списка врагов РПЦ». Надо ли удивляться, что в ответ звучит: чтобы спасти русский народ, его надо вывести из православия, как евреев из Египта, - появился такой лозунг в Интернете… Что выиграет Россия от таких слов и поступков?
Много лет минуло с тех пор, как я впервые наткнулся на известный тезис, обращенный к недругам России. Сводился он к тому, что ее недругам категорически предписывалось ничего не делать во вред России, а предоставить действовать «русским патриотам» - они, дескать, ее угробят куда вернее и надежнее, чем самые коварные враги. Тогда это казалось мне лишь злой и не совсем справедливой сатирой. Сейчас, глядя на происходящее, начинаешь думать, что никакая это не сатира, а скорее научно выверенное положение – слишком многое подтверждает его правильность, слишком усердно радетели России раскачивают лодку, нимало не задумываясь о возможных последствиях, и лодка черпает уже обоими бортами.
Хочется думать, что раскачивают не по злому умыслу, не со зла, а от малограмотности, бескультурья, общей нецивилизованности. Но от этого не легче – все равно «за державу обидно». Да и тревожно на душе:- ведь на наших глазах грубейшим образом нарушают «технику безопасности». Технику государственной безопасности, между прочим – под разговоры о ее укреплении. И все-таки думается, что роковой обреченности нет – в России имеется (в том числе и во власти, и в исторической церкви) достаточно разумных голов, чтобы понять происходящее и предотвратить роковой исход. Хочется пожелать им всяческих успехов, для чего надо прислушиваться ко всем здравым голосам, звучащим в России.
В том числе и к голосам протестантов.
