«Немного о себе» - автобиография Я. И. Жидкова

Когда человек приблизился к 70 годам своего земного хождения, то он может уже кое-что рассказать о прошлых пережитых днях с тем, чтобы иметь назидание и себе, и для других. Хотя и трудно говорить о себе, но приходился. Хочется это сделать со всей скромностью и должным смирением, а посему скажу, что меня при этом привлекают слова дорогого Писания в Псалме 142, ст. 5.

"Вспоминаю дни древние, размышляю о всех делах Твоих, рассуждаю о делах рук Твоих"

Настолько, насколько Псалмист мог вспомнить и увидеть ряд своих переживаний и дел Господа, Который совершил в жизни Давида Свои пути, он размышляет о них, рассуждает и благодаря Его молится и в молитве своей говорит Господу: "Простираю к Тебе руки мои; душа моя к Тебе, как жаждущая земля" (ст. 6). Нечто подобное было и есть и в жизни моей.

Дед мой по матери был службист в царской русской армии. Звали его Яков Петрович Плесков. Он прослужил рядовым 25 лет и был участником Севастопольской обороны 1854 - 1855 годов. По окончании службы и тяжелой войны под Севастополем ему дали привилегию - службу на железной дороге в старой России. Его сделали кладовщиком над материалами при постройке новой железной дороги в Кременчуге и других местах Украины, или, как тогда говорили, в Малороссии. И хотя ему уже было под пятьдесят лет - он женился, и у него родились дети: Михаил, Елизавета, Пелагея и Петр. Елизавета Яковлена стала моей матерью, когда ей было 20 лет. Отец мой, Иван Иванович Жидков, происходил из молокан посада Дубовки, близ бывшего г. Царицына на Волге (ныне город Сталинград). Мать моего отца, а моя бабушка, Анна Васильевна, бывшая Семенова, имела своим дедом известного Семенова, сподвижника Уклейна, одного из основоположников молокан (духовных христиан) на Волге. Анна Васильевна вышла замуж за кустаря по выделке кож в посаде Дубовке - Ивана Степановича Жидкова. Они работали без наемных людей - сами. И бабушка рассказывала, как они с моим дедушкой переносили все тяжелые работы по выделке кож, потому что все это пришлось делать своими руками. А дедушка потом готовые кожи возил и продавал по ярмаркам. И однажды, ехавши с ярмарки через Волгу по льду, он провалился и побарахтался в ледяной воде, простудился, схватил чахотку и довольно рано умер, оставив на попечение бабушки двух детей - моего отца Ивана Ивановича и его сестру. Бабушка рассказывала потом, как они со своим мужем, читая Библию, часто размышляли над многими местами ее и они никак не могли примириться с тем, что молокане свою веру строили только на добрых своих делах и совершенно упускали из виду Голгофский подвиг Христа. Особенно обращали на себя их внимание слова Пророка Исайи 53-й главы, и они оба рассуждали между собой и видели, что молоканство не давало им полного духовного удовлетворения; но дедушка так и умер, не получив большего религиозного света, чем он имел, но, как говорила бабушка, он умер с верою в Спасителя, который приковал к Себе его духовный взор.

На плечи бабушки пришлась нелегкая доля - жить самой с двумя детками, но она не пала духом, а продолжала ремесло своего мужа - выделку кож, - только более мелких и легких, а отцу моему, вместе с другими людьми, пришлось ездить по ярмаркам и сбывать то, что они вырабатывали, и таким образом существовали. Но отец мой, ездя по ярмаркам, встречался с книгоношами, выучился самоучкой читать (частью он учился у дьячка) и, кроме Библии, стал еще читать разную литературу, какая ему попадалась, без всякого разбора.

Тут на Волге появился около 1870 года один выходец из Персии - родом ассириянин - Яков Делякович Деляков, который принёс как бы новую веру - проповедь живого Христа, на основании Евангелия. Семья моей бабушки - о<на сама, ее двое детей, уже будучи заранее подготовлены чтением Библии, скоро восприняли новое евангельское учение.

Яков Делякович сам работал книгоношею Библейского общества и, разнося книги Священного Писания, одновременно проповедовал евангельское учение. Он возымел особый успех в среде молокан в Поволжье, вплоть до Саратова, и по многим большим селам Ахтубинской долины. Вскоре он, будучи до сих пор холостяком, женился на благочестивой вдове, Анне Васильевне Жидковой. И стал жить в Дубовке, а оттуда с книгами Священного Писания разъезжал по разным местам. Он и отца моего, Ивана Ивановича, устроил также книгоношею в Библейское общество.

Моего отца назначали сначала работать частью в Одессе, частью в Харькове. Вокруг этих мест тогда стало сильно развиваться штундистское движение.

Отец мой и отчим его, Яков Делякович, нашли в Харькове добрую почву для своей духовной работы и по распространению книг. Тогда там уверовала семья Плесковых - моя бабушка по матери, моя мать и ее братья и сестры. В 1876 - 1878 годах на Балканах вспыхнула русско-турецкая война. Моего отца Библейское общество направило разносить книги Священного Писания по войскам. И ему пришлось быть в Рущуке в Румынии и в других местах, где стояли тогда русские войска. Таскание тяжелой сумки с книгами на плече сделали отца несколько однобоким, то есть одно плечо его стало ниже другого. По окончании войны отца моего, как уже развитого и опытного работника, назначили заведующим магазином Библейского общества в г. Харькове. Здесь он женился на Елизавете Яковлевне Плесковой, а с ней он познакомился чрез ее брата Михаила, который работал тоже книгоношею Библейского общества. В 1885 году, в сентябре, второго числа, у Жидкова Ивана Ивановича и Елизаветы Яковлевны родился сын, которого они назвали Яковом в честь дедушки Якова по матери, а главное, в честь отчима отца - Якова Деляковича, который тогда особенно выделился в деле проповеди Евангелия и работал в единении с родоначальником евангельского движения Пашковым В. А., который тогда успешно подвизался в С. Петербурге.

Но время моего рождения, в известном отношении, было неблагоприятное. В Харькове, благодаря усердию крайне реакционного православного архиерея Антония и распоряжению известного гонителя сектантов Победоносцева, стало свирепствовать сильное преследование штунды, как тогда именовали верующих людей евангельского направления.

По Харьковской губернии, благодаря сильному развитию штунды, было даже жестокое распоряжение - у родителей, уклонившихся в штунду, отбирать детей и отдавать для воспитания в православные семьи. Отец с матерью не знали, что им делать с новорожденным их сыном Яковом.

И тогда нашлись двое - моя тетка по матери и один приближенный к штунде человек А. С. Дьяченко, - которые тайно от моих родителей взяли их малого сына, пошли к одному православному священнику на кладбище и окрестили его по православному обряду, получили на него метрику, и теперь, таким образом, я оказался вне досягаемости досужих гонителей штунды.

До 6 лет я жил с родителями. Смутно помню, как отец часто со мною ходил в собрания штунды, то по квартирам, то в лесу на Основе, около Харькова. А кругом свирепствовало страшное гонение на людей, принявших новую веру; их сажали в тюрьмы, ссылали в места отдаленные и т. п. Так пострадал один книгоноша Библейского общества в г. Орле - С. Е.Капустинский. Он был особо ревностный человек; до своего уверования он служил жандармом на ст. Ворожба. А когда он, читая Евангелие, уверовал, то, в ревности своей, он снял свою шинель и все регалии бывшей работы царского службиста, зашил все в посылку и отправил в Петербург к тогдашнему начальству со следующим письмом: "Я принял веру в живого Христа, и я вам больше теперь не слуга". Конечно, за ним была устроена слежка, и когда он в Орле продавал книги Священного Писания, а по квартирам устраивал собрания с проповедью Евангелия, - его схватили и этапным порядком, без суда и следствия, отправили в дикое тогда Закавказье, в местечко Гирюсы, которое потом сделалось местом ссылки многих нововеров. Я же смутно помню, что проездом через Харьков, где я жил с отцом и матерью, ехала тетя Мотя, с несколькими детьми, к своему сосланному мужу С. Е. Капустинскому. Они остановились в квартире отца, там они привели себя в порядок и проследовали дальше. У нее, наряду с мальчиками, была маленькая девочка Поля (ей было тогда 2 - 3 годика). И я помню, как мы с ними ходили по городу и играли в квартире. А потом ей (тогда маленькой Поле) суждено было стать в 1908 году моей женой. Но там, в Харькове, наши пути после неожиданной встречи разошлись. Она со своей матерью проехала к своему отцу в Закавказье, в Гирюсы, а я, по желанию бабушки и по завещанию дедушки Якова Деляковича, уехал в Дубовку на Волге, так как дедушка поехал с проповедью Евангелия в Благовещенск на Дальнем Востоке, а бабушке он посоветовал взять себе внука, Якова, чтобы ей не было так скучно, что она и сделала, и я до 12 лет прожил с бабушкой в Дубовке. Это место было для меня доброй духовной школой. В Дубовке я окончил начальное образование.

В доме бабушки проходили тогда регулярно евангельско-баптистские собрания. Наша Дубовка была наполовину сектантским городком. Приблизительно половина ее населения были молокане разных толков, штундисты, баптисты, толстовцы и т. д. Собрания собирались по 50 и более душ. Помню первых двигателей работы в Дубовке - Гронина, Хлюпина, Карогодина, Крючковых и других.

Я с детства всегда сидел рядом с бабушкой в собраниях. С удовольствием пел евангельские гимны, сначала по Пашковским маленьким книжкам: "Любимые стихи" и "Песни Сиона", а потом по "Голосу веры", изданному известным родоначальником баптистов на Кавказе Н. И. Ворониным. Приезжавшие в Дубовку известные братья В. Г. Павлов, В. В. Иванов из Баку, В. П. Степанов, И. С. Проханов, Н. В. Одинцов и другие приносили туда не только новые рассказы о деле Божьем, но и новые мелодии и новые духовные песни, радующие сердца верующих. Старались переписывать новые гимны и заучивать новые мелодии. О, как это радовало сердца и приводило в восторг души! Вот, наконец, вышел еще новый сборник духовных песен, который стали именовать Авраховским, потому что в его издании принял большое участие один человек" находившийся в рядах баптистского братства, но больше человек с коммерческим уклоном, чем с духовным, фамилия его была Аврахов.

Его сборник песен надолго, вплоть до 1903 года, удовлетворял потребности верующих в пении, пока И. С. Проханов не издал в 1903 году сборник под названием "Гусли".

Во время пребывания моего в Дубовке мне пришлось быть свидетелем нескольких весьма интересных с духовной стороны фактов. Помню, как во время посещения брата В. Г. Павлова он весьма убежденно проповедовал на текст Ев. Иоан. 3, 16 - "Ибо так возлюбил Бог мир..." Впереди себя он ставил стул и, держась за спинку его, свободно проповедовал Евангелие. Его очень любили слушать верующие, так как он был прекрасный евангелист и даровитый проповедник. А его большая черная борода была для него прекрасным украшением. Он любил посещать Дубовку и с ее верующими иметь духовное общение. После того как он в царской ссылке, за веру, в Оренбурге, потерял свою любимую жену и некоторых из детей, - из верующих сестер в Дубовке он нашел себе вторую жену, которая сопутствовала ему до конца его земного пути. Он ее еще раньше видел в собраниях у Пашкова в Петербурге, а потом он встретил её в Дубовке и женился на ней.

На меня лично большое впечатление произвел пресвитер из Баку Василий Васильевич Иванов. О нем среди верующих говорили, что за его преданность Господу Иисусу Христу по учению Евангелия и за его смелую проповедь о Нем он прошел ряд царских тюрем, куда его заключили враги Евангелия и особые ревнители казенной церкви, как ее тогда называли.

Я помню скромный образ брата Василия Васильевича, дни которого уже склонялись к закату, как он, по-отечески и скромно, совершал свои пресвитерские наставления верующим, воспитывая их в истинном учении Евангелия. Он приехал однажды в Дубовку, когда приготовлялись к крещению две или три души в Дубовской церкви. Великим огнем любви горели эти души в своей ревности, и верующие окружали их не меньшей любовью. Открыто совершать крещение, из-за царских гонений за веру, было нельзя, а поэтому крещение было назначено на поздний час вечера. В собрании вечернем остался другой приезжий брат, кажется брат Богданов Егор Максимович (из Владикавказа), а Василий Васильевич с небольшой группой верующих поехал по р. Волге вверх на лодке. По моей просьбе, и меня захватили с собою. Поднялись вверх по реке до падающего в Волгу с горы ключа "Гремучий", и там, в скромной ночной тишине, совершили крещение. Потом возвратились снова в собрание, где над крещаемыми была совершена молитва после соответствующего наставления из Писаний. На душе было радостно и торжественно. И спать совсем не хотелось. Сразу же была совершена вечеря Господня, с участием в ней вновь крещенных. Уже около двух часов ночи собрание разошлось по домам в добром и радостном настроении всех верующих.

Эти дни моего пребывания в Дубовке до 12 лет ознаменовались и другими важными моментами. Мой дедушка (отчим моего отца) Яков Делякович был в отъезде в Благовещенске, на Дальнем Востоке, где он, с одной стороны, был занят духовной работой - проповедью Евангелия Христова среди молокан. При его труде, в соучастии с местными братьями, там образовалась большая община евангельских христиан-баптистов. Он вел немалую переписку с верующими и с братьями работниками. Не забывал он и нас в Дубовке. Его письма были всегда праздником для нас с бабушкой. Выдержки из них бабушка зачитывала иногда в собраниях верующих в Дубовке. И мне лично дедушка иногда уделял отдельные строки своих сообщений и наставлений. И я тоже старался ему писать свои детские строки, и они не оставались без ответа, что мне было весьма радостно и приятно, - получать, и читать, и перечитывать. Вот, как образец, его два письма ко мне, которые у меня сохранились еще и теперь.

"Благовещенск, 23 декабря 1895 года.

Дорогой и милый мой Яша!

Благодарю милосердного Господа, даровавшего тебе жизнь и разум, и возможность учиться и писать письма не только папе и маме, но и мне. Отец всякого благословения да благословит тебя небесными и земными благословениями, дабы ты под Отеческой охраной Его возрастал ежедневно в познании Его вечной любви во Христе Иисусе и чтобы ты, с помощью Его, возлюбил Христа больше всего на свете, потому что в любви к Богу заключается истинное счастье для настоящей жизни и для вечности. Кто любит Бога, тот любит и ближних, с радостью будет повиноваться и с радостью будет почитать старших, то есть родителей и проч.

Один учитель спросил своих учеников - для чего учиться? Они отвечали или должны были отвечать - для того, чтобы быть мудрым. А для чего быть мудрым? Для того, чтобы быть добрым. А если не быть добрым? Тогда ни к чему мудрость и не к чему учиться. И так сказано в Священном Писании: начало премудрости - страх Господень. Повиновение Богу по истинной любви к Нему - это есть страх Господень и это есть премудрость лучше всех мудростей.

Заочно обнимаю и целую тебя, красного Яшу, и также твою бабаню заочно обнимаю и целую, с любовью остаюсь ваш Я. Деляков".

"Благовещенск, 27 мая 1896 года.

Дорогой и милый мой Яша!

Письмо твое любезное для меня от 28 марта я получил вчера, из которого вижу, что милосердный Бог хранит тебя благополучно, чему радуюсь и благодарю Его и прошу Его, милосердного, всемогущего, дабы не оставил тебя милостивой своей охраной от всякого рода зла и дабы благословил тебя обильно Своими Отеческими благословениями, дабы ты преуспевал во всяком добре, Ему угодном, и был бы радостью твоих родителей. И радуюсь, что ты уже хорошо пишешь, даже лучше, нежели табаня и я сам. Наверное, и папа радуется твоим письмам, когда получает их, и больше будет радоваться, когда услышит, что хороший и смирный мальчик повинуется во всем бабане, которая любит, любит и воспитывает тебя вместо дяди твоего Оси.

Мой тебе привет с заочным целованием тебя любовью.

Твой дедушка Я. Деляков".

Дедушка там, в Благовещенске, занимался и культурной работой среди местного сектантства. Там совсем не сеяли и не разводили арбузов и дынь, которые в таком изобилии разводили в Дубовке. И вот, по просьбе дедушки Якова Деляковича, мы с бабушкой, лето за летом, переслали ему в Благовещенск не один пуд этих семян арбузов и дынь, и он внедрил эти культуры там в посеве на бахчах.

У бабушки, по завещанию дедушки, оставались некоторые интересные документы религиозного характера - так, например: Библия в каноническом составе, изданная под фирмой Британского Библейского общества, по разрешению Святейшего Правительствующего Синода; Библия эта была издана в С. Петербурге в 1882 году на средства и по ходатайству известного деятеля евангельских христиан В. А. Пашкова. Один экземпляр этой Библии, с широкими полями для заметок, с его собственным автографом, был подарен моему дедушке Я. Д. Делякову в 1883 году, 10 июля, в Ветошкине, бывшей Нижегородской губернии, где жил тогда Пашков в своем имении. Этот экземпляр Библии принадлежал лично В. А. Пашкову. Она была его рабочей Библией, и в ней имеются пометки, сделанные его собственной рукой, как, например, на странице 13 книги Евангелия Матфея, 11 гл., стихи 28 - 29 - 30 и т. д.

Ко мне эта дорогая и исторически ценная книга поступила 2 сентября 1913 года, когда мне исполнилось 28 лет, и моя бабушка, Анна Васильевна, подарила ее мне с такой цепной надписью: "Милому внуку Яше в знак благословения на работу в Божьем винограднике. Итак, укрепляйся, внук мой, в благодати Христом Иисусом (2 Тим. 2, 1). Не неради о пребывающем в тебе даровании. О сем заботься, в сем пребывай, дабы успех твой для всех был очевиден. Вникай в себя и в ученье. Так поступая, и себя спасешь и слушающих тебя" (1 Тим. 4, 14 - 16). И ныне предаю тебя (дорогой внук мой) Богу и слову благодати Его" (Деян.Апост. 20, 32).

Любящая тебя твоя бабаня Анна В. Делякова. Дубоека, 2 сентября 1913 года.

И там, у бабушки, я обнаружил подлинные письма дедушки Я. Д. Делякова к Пашкову В. А. и обратно. Ими было написано по нескольку писем друг ко другу по вопросам веры и крещения. А именно, мой дед Я. Д. Деляков, когда еще он у себя на своей родине уверовал, то он держался детского крещения. С этим он и выступал на проповедь Евангелия и был подобен Аполлосу, который в вопросе о крещении еще не был правильно наставлен, согласно апостольскому учению. С такими взглядами Я. Д. Деляков первоначально и совершал свое служение в Поволжье, Таврии, Владимирской губернии. От него получилось немало общин - именно с уклоном в детокрещенство. Уверовали известные, видные молокане Захаровы, выходцы из Владимирской губернии на Молочных водах, в селах Астраханка, Нововасильевка, Шавской и т. д. - Харитон Данилович и Зиновий Данилович Захаровы. Пашков В. А. в С. Петербурге тоже тогда усердно вел евангельскую работу. У Пашкова было крещение взрослых по вере. Пашков не признавал детского крещения.

Пашков имел духовную связь с детокрещенцами Зиновьевыми в Астраханке, где он хорошо познакомился с Деляковым и пригласил его яа духовную работу в Петербург. Деляков согласился и, по поручению Пашкова, усердно проводил работу в разных местах тогдашней России. Одновременно с этим Пашков стал убеждать Делякова отказаться от путаного учения о детском крещении и принять здоровое, основанное на Священном Писании, учение о крещении по вере, крещении уже уверовавших, то есть взрослых. Переписка эта была очень интересная, и, наконец, Деляков отказался от практики детского крещения и принял учение о крещении по вере. И стал работать уже в этом направлении.

Деляков, будучи на Кавказе, в Тифлисе, указал уверовавшему тогда молоканину Н. И. Воронину на литовского баптиста Кальвейта Мартина, который тогда был в Тифлисе. И Кальвейт крестил по вере первого русского баптиста Н. И. Воронина (это было в 1867 году).

После того как Пашков за свою усердную евангелизационную работу был выслан царской властью из России, Я. Д. Деляков перешел на работу в Союз баптистов, руководство которого было из молокан, и к ним царские власти относились сравнительно терпимо.

И чтобы избежать самому нападок со стороны властей, Деляков Я. Д., по совету баптистского руководства, уехал на работу в Благовещенск, где он и закончил свой земной путь в 1896 году. Верующие местной общины евангельских христиан-баптистов с любовью погребли своего работника, духовного отца и проповедника; на его могиле поставили скромный памятник - плиту с надписью. Местные же молоканские ревнители очень были недовольны его работой в среде молоканства, что Деляков Я. Д. многих из них увлек в сторону нового учения евангельских христиан-баптистов, и разбили каменную плиту его памятника.

Переписка со своим дедом Я. Д. Деляковым и многие рассказы о его преданной работе па евангельской ниве оставили во мне неизгладимые следы, и я внутренне решил учиться, чтобы также ревностно трудиться для Евангелия Господа Иисуса Христа.

Во время последних лет моей жизни у бабушки в Дубовке в семье моего отца в Харькове произошли большие изменения. Отец работал в магазине Библейского общества (или как его тогда называли "депо" Библийского общества), работал по распространению евангельского учения в Харькове, где он жил со своей семьей. У отца уже, кроме меня, было пятеро детей. Кроме того, он посещал города: Курск, Орел, Воронеж, Царицын и Астрахань, где под его ведением были книгоноши Библейского общества, которых Харьковское депо снабжало книгами. Посещая эти города, мой отец пользовался всяким случаем, чтобы проповедовать евангельское учение. В квартире отца в Харькове был как бы проезжий двор. У него всегда было полно людей. И кто только ни побывал у него: многие гонимые сектанты приезжали с хлопотами, с жалобами и прочими нуждами, а также чтобы приобрести книги Священного Писания. Тогда выдвинулся своим религиозным уклоном известный русский писатель Лев Николаевич Толстой, и мой отец ездил к нему в Ясную Поляну и в Москву, чтобы Лев Николаевич помог своими хлопотами за гонимых сектантов.

Благодаря действиям и учению Л. Н. Толстого мой отец и с ним ряд других интеллигентных семей в Харькове, стали на путь опрощения в личной жизни. К этому примкнули и следующие интеллигенты: братья Алёхины, Щербинин, вдова поэта Некрасова, Проханов И. С., Ставцев. Герман Фаст и другие. Они стали сами обрабатывать землю, ходить в простой одежде, стали сами шить себе обувь и одежду и прочее. Все это вместе взятое вокруг отца создало впечатление, что он затейщик многих прогрессивных начинаний, сам штунда и покровитель штунды; тогда местный черносотенный Харьковский архиерей Антоний своими жалобами и хлопотами в С. Петербурге добился, чтобы директор Библейского общества распорядился уволить Жидкова И. И. из Библейского общества после его двадцатилетней безупречной службы; во главе же Харьковского депо Библейского общества был поставлен православный человек Сумия, а отец с большой семьей вынужден был в 1896 году уехать из Харькова к себе на родину, в Дубовку. Тяжело было отцу без сбережений, при многосемейности, тратившем все свои средства на помощь гонимым сектантам и на прием бесчисленных посетителей. Но Бог не оставил отца без помощи. Меня и моего брата Александра отец отправил в 1897 году в сельскохозяйственную школу Н. Н. Неплюева, близ города Глухова, Черниговской губернии. У Неплюева там были две однотипных школы, мужская и женская. Сам Неплюев перед учениками проповедовал по воскресеньям Евангелие. В местной православной церковке приглашенный им священник был отец Ярослав, очень прогрессивной и светлой души человек. Он очень сердечно относился к ученикам. А сам Неплюев имел в виду, что окончившие школы молодые люди будут жениться и селиться там же, в его имении, которое он завещал Трудовому братству, которое будет жить коммуной и, обрабатывая землю, существовать, поддерживать школы и давать его семье небольшую установленную ренту для прожития. А жил Неплюев очень и очень скромно, сам же преподавал в школе.

Я там пробыл три года. И много ценных знаний и трудовой практики я приобрел там. Эти три года были для меня закалкой и выработкой трудовых навыков. Но после трех лет меня и моего брата уволили из школы, так как местный Черниговский архиерей снял прогрессивного священника о. Ярослава, а назначил туда одного черносотенного священника, который и начал чистку рядов школы.

Самому Неплюеву запретил проповедовать, так как усмотрел в его проповедях уклон в сектантство, которое тогда сильной волной распространялось на Украине. А нас, как детей сектанта Жидкова, попросили уехать домой. Сам Неплюев с сожалением отпускал нас, ведь мы сами ничем не провинились. Отец уже стал жить в Саратове. Я же в 1900 году поступил в Самарское среднее сельскохозяйственное училище. В Самаре я как раз попал в среду начинавших там евангельскую работу братьев: Уклейна, Перка, Винса, Зуйкова и других. До получения общежития я жил в семье Дерка П. П., и вместе с его сыном мы учились в одной школе, а по вечерам и воскресным дням посещали собрания, которые тогда горели огнем первой любви.

Потом я переселился в общежитие школы по Алексеевской улице в доме известного общественного деятеля Челышева. В школу стали проникать революционные идеи, и у учеников были замечены революционные проявления. И министерство земледелия прислало для проверки лояльности учеников известного своего инспектора, князя Мещерского, крайнего реакционера, издателя крайне правой газеты "Гражданин". Он так повел себя, что в 1902 году вся школа объявила забастовку и была временно закрыта, а так как отец мой не имел средств дальше платить за меня, то я выбыл из школы, хотя она вскоре и была вновь открыта. Отец в это время уже жил в Петербурге. И я переехал к нему. Там я прошел высшие бухгалтерские курсы и поступил работать на тормозной завод Вестингауза, где тогда работал и мой отец и известный религиозный деятель И. С. Проханов.

Тут я вскоре уверовал, что было зимой 1902 года. Проповедь Каргеля И. В. о беседе Христа с Никодимом, в 3-й главе Ев. Иоанна, была для меня поворотным пунктом на путь сознательной веры. Мои годы в Харькове, Дубовке, в Черниговской губернии и Самаре были для меня чудной подготовкой, чтобы стать верующим человеком, и я стал таковым. Слова Христа - "должно вам родиться свыше" - были для меня утверждающими словами на пути веры.

Вскоре, 15 августа 1903 года, я принял водное крещение и стал членом С. Петербургской общины евангельских христиан. Я сразу же впрягся в духовную работу. Работа среди молодежи, хор, вечерние библейские курсы, переписка и размножение лекций были моей работой. У меня и сейчас еще сохранились отдельные экземпляры этой работы. Условия в С. Петербурге отличали работу евангельских христиан от того, что- происходило на местах. В Петербурге было более или менее свободно, тогда как на местах было гонение за веру. А в Петербурге влияние на начальство княгини Гагариной, Ливен, Шуваловой, Чертковой и других, которые были в рядах верующих, смягчало обстановку. И евангельские христиане, или, как их тогда звали, "пашковцы", были до известной степени терпимы. А в глубине России были вспышки гонений. Сначала известный душитель сектантов Победоносцев, а потом его преемник Саблер держали твердо линию на удушение живого христианства, но они этого сделать были не в состоянии.

В 1905 году Проханов И. С. получил разрешение издавать религиозный журнал "Христианин", а так как дело издательства было сложным делом и требовало больших средств, то было решено первые номера журнала выпустить рукописью. Жребий пал на меня, - я выучился работе на множительном аппарате, и мы выпустили первые два номера рукописного журнала "Христианин", размноженного на стеклографе.

С 1903 года и далее, в течение двух-трех лет, Проханов организовал библейские курсы, где преподавал он сам и ряд других известных братьев. Я также был слушателем этих курсов. И одновременно я был и записывающим лекции этих курсов и размножающим эти лекции на множительном аппарате. Одновременно я работал среди молодежи - был несколько лет подряд председателем кружка христианской молодежи, работал в хоре и простым хористом, а иногда и помощником регента и регентом. Работая на заводе, я начал учиться английскому языку у одного польского эмигранта, который долгое время жил в Англии, и слушал, часто знаменитого английского проповедника Сперджена.. Я настолько усиленно был загружен, что не имел почти ни одного свободного вечера, все их посвящая или самообразованию, или библейской школе, хору, или собраниям. Ко всему был большой интерес и желание, как можно больше обогатиться знаниями в области духовной, которая меня особенно интересовала.

Кроме своих петербургских проповедников, не раз слышал я и приезжих проповедников из сродного Союза баптистов. Приезжали в С. Петербург Мазаев Д. И. и Одинцов Н. В., который, будучи близким человеком моему отцу еще в его бытность в Саратове, оказывал на меня очень доброе влияние в формировании моей духовной жизни. Также и брат Степанов В. П. своим прекрасным голосом вдохновлял меня духовными песнопениями, а брат П. И. Чекмарев, будучи еще студентом Технологического института, преподавал на вечерних курсах один из предметов, где и я принимал участие. А также и Ф. Ф. Осипов, который вместе с братом Чекмаревым бывали в нашем доме и там вели пространные беседы о водном крещении. Братья Чекмарев и Осипов, будучи молоканами, хотя сами и возрожденные молодые люди, но старались отстаивать молоканские принципы и хотели обойтись без водного крещения. И мы их называли "братъя молоканчики".

Потом они оба приняли крещение и были даровитыми работниками в среде баптистского братства, брат П. И. Чекмарев - в Самарской общине баптистов, а Ф. Ф. Осипов - в Песковской общине баптистов, Воронежской области.

В 1907 году в С. Петербург приехал известный тогда латышский проповедник В. А. Фетлер, и он основал в С. Петербурге и Москве общины баптистов, отделив от общин евангельских христиан этих двух городов часть верующих. Но эти параллельно существовавшие в этих городах общины евангельских христиан и общины баптистов жили без особого антагонизма между собою и, соревнуясь, старались каждая проявлять особую ревность и усердие.

С 1906 года община евангельских христиан в С. Петербурге также разделилась на две части. Во главе ее большей части стал большой деятель евангельского движения, брат И. С. Проханов, а во главе другой, более замкнутой и небольшой, стал брат И. В. Картель. Я продолжал работать в общине вместе с братом И. С. Прохановым.

В 1908 году я женился на сестре Пелагее Созонтовне Капустинской, которая была дочерью старого баптистского деятеля и ссыльного за веру, С., Е. КапустинскогО. Она была на три года моложе меня, но крещение мы принимали с ней в одном 1903 году, она на Кавказе, а я в С. Петербурге. Жизнь с ней была для нас обоих добрым и радостным опытом практического христианства. Как я и выразился, она была для меня добрым ангелом-хранителем во всей моей жизни и служении Господу и Его Евангелию. Мы имели многих детей, из которых воспитали и подняли на ноги шесть сыновей и одну дочь. Последняя война взяла от нас четырех сыновей, из которых только один вернулся домой, а трое старших легли в славном деле защиты родины от гитлеровских захватчиков.

В 1911 году я оставил работу на тормозном заводе и остался работать при С. Петербургской общине евангельских христиан.

Мне пришлось принимать практическое участие в издании журнала "Христианин" и других изданиях евангельских христиан.

В 1913 году мое физическое здоровье благодаря перегруженности в работе сильно пошатнулось, и я, имея уже 4 детей, по совету отца, оставил Петербург и любимую работу в общине и переехал на жительство на свою родину, в Дубовку на Волге, где принял работу по кооперации и включился в работу местной объединенной общины евангельских христиан-баптистов в качестве регента и проповедника.

Потом, в 1914 году, я переехал (по кооперативной работе) в г. Царицын (ныне Сталинград). Там была старинная и большая община баптистов. В ней работали известные деятели баптистов - С. П. Степанов, семья Резцовых, Я. Н. Щербаков и другие.

Я включился в работу местной баптистской общины и по хору и в деле проповеди. Там я пережил тяжелую империалистическую войну 1914 - 1917 годов. Там были пережиты тяжелые годы гражданской войны, ужасного недорода 1921 года и разрухи.

В 1917 году мне пришлось в Царицыне возглавить общину евангельских христиан и некоторые общины евангельских христиан на Нижнем Поволжье. Начиная с 1920 года, после 7-го Объединенного съезда евангельских христиан и баптистов в Москве, мне пришлось принимать участие в объединенной работе евангельских христиан и баптистов в Нижнем Поволжье.

В 1922 году я оставил работу в кооперации и Госконтроле и всецело перешел на духовную работу. В 1923 году выезжал на духовную работу з Пензу и в Москву. Участвовать на 9-м Всесоюзном съезде евангельских христиан мне по разным причинам не пришлось. Из Царицына ездили другие братья, а мне пришлось усиленно работать в местной общине в Царицыне.

Начиная с 1919 и до 1923 года на меня возложена была братством неприятная работа - быть экспертом по религиозным делам в народных, судах по освобождению от военной службы по религиозным убеждениям, и слава Богу, что решением 9-го съезда евангельских христиан эта работа была закончена, так как было вынесено братское решение служить в армии по призыву законной власти.

В 1924 году я был участником Пленума Всесоюзного Совета евангельских христиан в Ленинграде, где я и остался окончательно работать в Совете Союза евангельских христиан в должности товарища Председателя союзного Совета под руководством Председателя Совета И. С. Проханова и в соучастии с братьями: В. И. Быковым, А. В. Каревым, Н. А. Казаковым, В. А. Дубровским и другими.

В эти годы, вплоть до 1930 года, усиленно проводилось издательство евангельских христиан: издавался журнал "Христианин", было два издания русской Библии в Ленинграде и Киеве, сборник духовных песнопений без нот, а также и с нотами. Было проведено шесть выпусков Библейской школы. А также приходилось принимать участие и в собраниях Ленинградской общины. Был проведен 10-й Всесоюзный съезд евангельских христиан, на котором окончательно было закреплено братское решение о службе в армии и ряд других важных решений.

В 1927 году было проведено совещание пленума Совета Союза евангельских христиан. Во всех этих работах мне пришлось принимать самое горячее участие.

На Всемирных съездах баптистов - 3-м в Стокгольме в 1923 и 4-м в Торонто (Канада) в 1928 году - мне не пришлось участвовать, так как там участвовали другие братья, а мне пришлось усиленно совершать работу внутри Союза на месте, а также совершать ряд поездок по делу Союза и т. п.

В 1931 году в Москве был созван Пленум Всесоюзного Совета евангельских христиан, и с тех пор центр Союза был перенесен из Ленинграда в Москву. Ввиду выезда председателя ВСЕХ И. С. Проханова в 1928 году за границу на меня было возложено председательствование во Всесоюзном Совете евангельских христиан.

С великой радостью можно отметить, что благодаря милости Господней к нам с октября 1944 года ряду руководящих братьев обоих раньше существовавших отдельно Союзов - Союза евангельских христиан и Союза баптистов - на расширенном совещании объединенного братства было поручено совершать работу в объединенном Союзе евангельских христиан-баптистов, а именно - со стороны евангельских христиан братьям: Я. И. Жидкову, А. В. Кареву, А. Л. Андрееву, М. А. Орлову и И. Г. Иванову, и со стороны баптистов братьям: Н. А. Левинданто, М. И. Галяеву, П. И. Малину и Ф. Г. Патковскому.

Через некоторое время братья П. И. Малин и Ф. Г. Патковский умерли.

На меня объединенным братством было возложено быть председателем Совета объединенного нашего братства, принявшего единое название евангельских христиан-баптистов.

В 1945 году с великой радостью можно отметить новый факт братского объединения - к уже объединившемуся братству присоединилось еще третье братское течение - "христиане евангельской веры", так называемые пятидесятники. И в состав Союзного Совета вошел известный работник христиан евангельской веры, брат Пономарчук Дмитрий Иванович.

Эта объединенная работа выдвинула перед нами целый ряд особых задач, от решения которых зависела бесперебойная и вполне согласованная работа в объединенном братстве.

Нельзя не отметить, что внешняя обстановка жизни, по необходимости, возложила на нас, верующих, как и на всех граждан нашей страны, особую работу - дело защиты мира. Многие враги мира всячески стараются поддерживать международную напряженность и то там, то здесь подстрекать вооруженные конфликты, но эта злобная и коварная работа должна быть рассеяна, и мир между народами должен быть утвержден и упрочен. Дух мирных переговоров должен заменить дух угроз и применения вооруженных сил. Мы, христиане, - дети мира, потому что наш Бог есть Бог мира. И все наше братство в СССР твердо стоит на позициях защиты мира, и, как нам становится известно, на Западе многие христиане тоже встали на позиции защиты мира. По поручению нашего братства на мою долю выпало славное служение - выступать при различных условиях в деле защиты мира. И я выполняю эту работу, как славную часть святого Евангелия Господа нашего Иисуса Христа. Я от души принимал и продолжаю принимать самое ревностное участие в деле защиты мира.

Так я подошел в своем служении Господу и Его народу к пятидесятилетию своего служения.

За все это слава Господу Иисусу Христу! И я могу закончить это мое повествование словами просвещенного и высокопоставленного язычника (Даниила 4, 31 и 34):

"И благословил я Всевышнего, восхвалил и прославил Присносущного, которого владычество - владычество вечное, и которого царство - в роды и роды. Я славлю и величаю Царя Небесного, Которого все дела истинны и пути праведны и который силен смирять ходящих гордо".

Полностью читать в PDF формате - Журнал "Братский вестник" 1954, № 5-6