Российско-немецкие баптисты неподкупны

Беседа с пастором Германом Гартфельдом

 

Российский немец, баптист Герман Гартфельд родился и вырос в Омске. Был арестован в 1962 году (в 20-ти летнем возрасте) за миссионерскую работу  и осужден на пять лет в трудовом лагере. Там вместе с другими осужденными без использования защитных средств он принимал участие в работах по чистке территории семипалатинского ядерного полигона и работал в урановых штольнях. В 1973 году он был арестован уже в третий раз, год спустя эмигрировал на Запад. После получения теологического образования в Западной Европе, Виннипеге и Фресно в Калифорнии он с 1981 года служил пастором в Швейцарии и Германии. С 1999 года вплоть до выхода на пенсию в 2007 году он, доктор теологии, преподавал в “Боннской Библейской семинарии” (ББС), основанной на финансы российских немцев-переселенцев, иммигрировавших в Германию. С момента развала СССР Гартфельд принимает активное участие в развитии системы баптистского богословского образования в России. В начале этого учебного года им был прочитан курс лекций в Московской богословской семинарии Российского Союза евангельских христиан-баптистов (РС ЕХБ). 16 октября он дал интервью Вильяму Йодеру, представителю ОВЦС РС ЕХБ.

 

Действительно ли справедливо утверждение, что сегодня баптисты, иммигрировавшие в Германию («Aussiedler»), более консервативны, чем российские баптисты?

Уже в советский период этнические немцы были более консервативны. В СССР они часто имели их собственные общины и целые деревни. Лишь русские баптисты всегда испытывали интерес к русской культуре.

 

В Германии российские немцы столкнулись с немецкими баптистами, которые также казались им чужими. Баптисты «Aussiedler» не ощущают себя дома ни в России, ни в Германии. Они все еще находятся в поиске своей собственной идентичности.

 

Почему переселенцы испытывают страх перед межконфессиональными отношениями?

Они испытывают страх и неуверенность. Этот страх часто оправдан, что находит подтверждение также и в Священном писании, например, во 2 Фес. 2:9-10. Многие из них полагают, что в экуменическом движении таится опасность, исходящая от антихриста.

 

Некоторые переселенцы, посещающие немецкие баптистские общины, выглядят часто очень нерешительными и неуверенными. Они вызывают у меня чувство жалости!

В Советском Союзе они были очень запуганы, не имели возможности к самовыражению. Не научены навыкам свободного обсуждения темы. Второй важный момент, пожалуй, это язык: переселенцы говорят по-немецки иначе, чем коренные немцы. Также уровень образования, выросших в СССР переселенцев, ниже. Менталитет другой и силен комплекс неполноценности.

 

Вы принадлежите к разряду тех людей, которые смогли найти свой путь в среде Союза немецких свободных (баптистских) общин. Почему Вы не состоите ни в одной из организаций переселенческих общин?

Я принадлежал к незарегистрированным баптистам. На моих глазах происходило разделение церквей - также в Германии - и это оттолкнуло меня от них. Подозревают друг друга в работе на органы КГБ; имеющих немного иную точку зрения сразу обвиняют в либерализме. Я сказал себе: „ Я не хочу участвовать в этом. Мне этого итак хватило. Я хочу создать церковь Христа“.

 

Работает ли время на пользу местных немецких баптистов? Или в следующих поколениях произойдет объединение российских немцев с коренными немцами?

Молодое поколение внешне гораздо свободнее. Но многие выпускники ББС теологически и этически еще строже, чем их родители – что, я считаю, возможно не так уж плохо. Только немногие из молодых людей присоединятся к Союзу свободных общин. Особая историко-критическая экзегеза библейских текстов их не устраивает. Но не все так думают.

 

Возможно ли российским эмигрантам длительное время занимать более консервативную позицию чем основное евангельское движение (Билли Грэм, движения Лозанны, Всемирного баптистского альянса)?

Это возможно. Теологические институты в Браке, Гессене и Бонне (ББС) позволяют существовать этой позиции достаточно долго. Лишь некоторые из российских переселенцев выберут другую дорогу.

 

Но действительно ли баптисты в немецких общинах достаточно приветливы? Их общины не всегда выглядят гостеприимными. Часто они не пытаются отнестись к переселенцам с необходимым пониманием.

Я думаю, что это не совсем так. Пасторы, такие как доктор Гюнтер Виске и Виктор Крелль, например, уделяют этому большое внимание. Они одарили первых переселенцев всем, чем только могли. Я понимаю, что в 80-ые годы, в начале волны эмиграции из России, наступило разочарование. Тогда начали осуждать немецких баптистов как экуменистов - хотя они вовсе не принадлежат ко Всемирному совету церквей. Немцев обвиняли также в аморальном поведении, например, в сексуальной распущенности.

 

Со стороны немецких баптистов тоже родилось разочарование. „Мы вложили в них так много, показали им такую большую любовь, внимание. Мы думали, прибудут люди с Востока, которые оживят наш союз! И теперь они не хотят ничего с нами иметь общего“. Поэтому немцы разочарованы. Они сказали себе, что это не имеет никакого смысла. Сделали так много, а они остались неблагодарными. Но это также доказательство того, что российско-немецкие баптисты тверды и неподкупны. Иначе бы они и не выдержали страшных гонений.

 

Численность переселенцев превосходит численность местных баптистов в Германии почти втрое. (Союз свободных общин  насчитывает 76.000 членов.) Есть страх, что переселенцы захотят основать, например, в сотрудничестве с Южной баптистской конвенцией (США) что-то наподобие альтернативы Всемирному баптистскому альянсу?

Большие переселенческие общины не видят никакой необходимости воссоединяться с ЮБК. Деньги ЮБК для них также не очень важны.

 

Я думаю, что обе стороны имеют большие иллюзии. Если бы российские немцы только знали, что происходит в пределах структуры ЮБК! Южные Баптисты не объединены - они не являются никаким гомогенным, фундаментальным и верным Библии баптистским движением. Теперь они имеют консервативное руководство. Но если руководство изменится, многое изменится. ЮБК - своего рода “народная церковь” в некоторых штатах США и большие, децентрализованные церкви могут очень различаться друг от друга. Есть даже харизматические южные баптисты.

 

Некоторые баптистские союзы в Средней Азии полагаются на финансирование из этого источника. Но это действительно функционирует пока они их не знают хорошо. Это происходит вновь и вновь – как только знакомятся с другим движением ближе, открывают, что отличия слишком большие. В ЮБК женщины ходят без головного убора и в брюках. Также южный баптист не всегда может обходиться без курения. То, что пытаются запрещать в собственных общинах, у иностранного партнера является нормой.

 

Российские иммигранты в США чем-то отличаются от иммигрантов в Германии?

В США они больше интегрированы в культуру американского общества. Они несколько более либеральны там, но не обязательно теологически более либеральны. Иммигранты в США и иммигранты в Германии друг к другу относятся настороженно. Российские немцы полагают, что они слишком много страдали от русских, чтобы теперь поддерживать их материально. Они предпочитают давать их финансирование для миссий в Африку или Южную Америку. Они также помогают в Украине; сотни тысяч текут в Молдову. “Русские причинили нам зло”. Это живет глубоко в сердце пожилых людей и всегда там будет. Молодое поколение думает иначе.

 

Это очень несправедливо! Русские баптисты сами также очень пострадали во времена соцрежима.

Русские в этом вполне правы! Огромное большинство баптистов, сидевших со мной в тюрьме были русскими. Но три века истории немцев в России не могут быть забыты.

 

В Германии, российские немцы всегда очень рады принять баптистов из России в качестве гостей.

Председатель РС ЕХБ Юрий Сипко всегда долгожданен там, также как и в нашей семинарии в Бонне например. Но нет чувства сплоченности.

 

Что изменилось на ваш взгляд за последние 20 лет среди баптистов России? Что Вас удивило?

Они стали «теплы». Раньше гонения способствовали их активности. Они были больше направлены на миссию и евангелизацию. Сегодня, люди борются за экономическое выживание – однако сегодня опасен уклон на обладание большими материальными ценностями, чем удовлетворение необходимых потребностей. Жизнь общины не занимает в жизни прихожан центральное место, на нем – финансовое благополучие. В годы моей молодости у нас на столе были только хлеб и вода, но мы были счастливы. Сегодня же я встречаю сплошь сердитые несчастливые лица, с печатью недовольства материальной жизнью.

 

Сегодня общины больше не хотят заботиться о центральных структурах. Они просто выходят из Союза. Хотят быть самостоятельными. Я сожалею об этом. Мы нуждаемся в единении во Христе и не должно быть никаких фракций, варящихся в собственном соку.