Притча «В мастерской»

Раз как-то в мастерской плотника возникло несогласие, не замедлившее перейти в горячий спор. Вместо того, чтобы исполнять свое назначение - работать в дружном согласии и полной гармонии, плотничьи инструменты вздумали превозноситься друг пред другом.

«Я утверждаю», говорил буравчик, слывший ученым исследователем, «что брат наш струг способен лишь на самую поверхностную работу. Шумит он, правда, много и, судя по опилкам, можно подумать, что он наработал много, на самом - же деле в своей работе он все затрагивает только слегка. Нет, с ним я теряю положительно всякое терпение: углубляться в вещи как можно глубже, - вот мой принцип».  – «Я вполне сознаю всю глубину твоей мудрости», проповедническим тоном возразил буравчику молоток, «и ценю высоко твою основательность во всяком деле, но согласись, что круг твоего влияния весьма ограничен».  – «Стой, стой, братец!» не преминул вставить в разговор свое словечко маленький колкий помощник молотка, гвоздь. «Шума и от тебя, во всяком случае, немало, но я из опыта убедился, что, в сущности, ты касаешься лишь верхушек вещей».

Две старые пилы с поломанными зубьями до сих пор задумчиво лежали тут же, прислушиваясь к разгоравшемуся спору. «Я давно уже недовольна настоящим положением дел в мастерской», прошамкала одна из них. В мое время во всем, бывало, придерживались мудрого правила: медленно, но верно. Мне даже и в голову не приходило, что в нисколько минут целую доску можно обратить, в груду щепок. Туда и сюда вперед и назад — медленно н систематически пробивала я себе дорогу чрез доску, пока она мне мало-помалу вся не поддавалась. Да, то была трудная, долгая работа. А теперь? Благодаря всяким машинам и приспособлениям в нисколько минуть исполняется то, на что при правильном ведении дела потребовалось

бы по меньшей мере час времени».

— «Ну, довольно, довольно, милая пила!» заговорило долото, «взгляды твои нам уж давно известны. По-моему во всяком деле важно уяснить себе, при каких именно приемах достигаются самые лучшие результаты. Молоток, сильно раскритиковали, но я работали под его руководством долгое время и не могу не признать всю убедительность его доказательств и дара красноречия, которым он несомненно обладает: ни одной черты не проводить он бесцельно».

Даже старая подкова, случившаяся тут же в мастерской, не преминула высказать свой взгляд. «Разделяя вполне высказанное о молотке мнение, я однако несравненно больше пользы вынесла из знакомства с мехом. Теплоты, побольше теплоты дайте нам: она смягчает сердца, не поддающиеся никакому другому влиянию. Могучим дыханием своим мех раздул огонь очага, и жаркое пламя его согрело и оживило меня. Что сталось-бы со мною без помощи меха?» Последние слова подковы вызвали целую бурю одобрения. «Да, теплоты, теплоты побольше!» -послышалось со всех сторон.

Возгласы эти привлекли внимание бруска. Последний считался из ряду вон выходящим умницей и был в данную минуту занять разговором с несколькими молодыми пилами, над умственным развитием которых, он особенно трудился. Теперь-же он обратился к говорящим со словами: «Простите, господа! Когда дело идет о серьезной работе, одной теплоты недостаточно; тут требуется еще и нечто другое. Моя многосторонняя жизненная опытность показала мне, что главная задача заключается не в том, чтобы высечь искру, а в том, чтобы ею что-нибудь зажечь. Утонченность, острота, тонкое образование в самом широком смысле этого слова — вот, что требуется от инструмента, предназначенного для выполнены какой-нибудь важной работы».

Тут невольно многие бросили значительные взгляды на тиски, малообразованного, но замечательно верного и честного труженика. «Я, братцы», простодушно заметил последний, «смело берусь за все, что мне попадается на пути, но то, что мне раз попало в руки, я выпускаю не так-то легко. Много работы мне удалось переделать успешно благодаря этим моим приемам».

Хранившее до сих пор молчание наугольник и аршин решили теперь, что не мешает обществу выслушать и их мнение. «С тех пор, что мы себя помним», почти оба разом заговорили они, «мы никогда не видели, чтобы кто-либо успевал в деле, не оставаясь в тесной рамке предписанного ему долга».

— «Мне случалось, однако, вбивать гвозди и без заранее намечен наго плана», вполголоса проговорил молоток, совершенно, видимо, упуская из виду высшую руку, его направлявшую. В эту минуту дверь отворилась, и Сын плотника внезапно вошел в Свою мастерскую.

При появлении Его тотчас-же умолк громкий спор инструментов, спор, во время которого всякая работа была отложена в сторону и забыта.

В присутствии искусного Мастера деятельное согласие между инструментами немедленно восстановилось, и работа весело пошла вперед.

Мастер же занять быль изготовлением модели храма. Под его руководством дело росло заметно, и каждый инструмент в беспрекословном молчании исполнял в умелой руке ту часть работы, на которую он именно нужен был своему Хозяину.

Пила и молоток, струг и буравчик, брусок и тиски - все пошло в дело, все нашло себе применение.

Вскоре исчезла и всякая рознь между инструментами, и они охотно уступали свое место один другому, смотря по тому, чего требовал успех дела.

Так направляемая мудрой творческой рукой несравненного Мастера, работа видимо приближалась к концу, пока в мастерской не появилась точная вполне законченная модель чудного стройного храма.

Полностью читать в PDF формате - Газета «Утренняя звезда» 1910, № 11