«Да будет воля Твоя». Три сна.

Была глубокая полночь, повсюду царили мрак и тишина, только в одном домике в растворенное окно был виден свет, и слышалось слабое скрипение качающейся люльки. То бедная, молодая мать-вдова качала свое единственное больное дитя. Видно было, что не одна только ночь была проведена ею без сна. Часто её бледная, исхудалая рука срывалась с края люльки и голова невольно падала на грудь; но достаточно было одного, более глубокого вздоха ребенка, как она - усталая мать, снова воспрянув, начинала убаюкивать маленького страдальца. Но вот, наконец, она не выдержала, но опустившись на пол, уснула.

Вдруг слышит тихую музыку и с нею чудный голос, зовущий её дитя. Что его? Как хорошо, и как страшно. Как приятно слышать гармоничный таинственный голос, но и как страшно, что он зовет к себе её дорогое дитя.

Ей кажется, что звуки и голос несутся со стороны окна. Она поворачивается и видит, будто облака, перемешанные с цветами плывут через окно и окружив колыбель, начинают скрывать его собой. Как? Она сейчас уже больше не увидит свое единственное дитя. Свое счастье, свое единственное сокровище, какое у неё только может, быть на земле. Ужас! Она хочет рвануться к колыбели, но ее точно сковали, и вот дальше она, видать, как колыбель снялась с крючка и тихо покачиваясь на облаках, поплыла к окну. Куда? Туда, в бесконечное пространство? нет, этого не будет. Она сделала неимоверное усилие, рванулась, и очнувшись от сна, в безумном страхе подбежала к колыбели. Ребенок уже почти не дышал и, судорожно сжимая кулачки, неестественно вытягивался.

Обезумевшая от скорби мать схватила его на руки и, подняв его к небу, закричала: «Господь, дающий все, ужели нужна Тебе эта жертва? Оставь мне его. Оставь. Сжалься. Возьми мою жизнь, мою жизнь. Но оставь его. Ты видишь, как я ужасно страдаю, где милосердие Твое? О Боже, я отступлюсь от Тебя, я прокляну Тебя, если Ты не оставишь мне его. Господи, сжалься. Распни меня, все, что хочешь, сделай со мною, но сохрани жизнь моего ребенка».

Несчастная мать бросилась на пол, положила ребенка и корчась, стала рвать на себе волосы, крича: «Распни, распни меня, но оставь его». Спустя несколько минут, она окончательно обессилила и широко открытыми глазами стала смотреть в пространство, и вот видит перед собою широкую луговину, покрытую пышною травой, по которой за разнородными бабочками, резво бегает её дорогой мальчик и кричит: «Мама! мама, смотри, еще и еще, бабочки-то, которые лучше? Все лучше».

Бедная женщина совсем забыла о своей недавней безумной молитве и с жадностью следила за каждым движением дорогого сына. О, как было бы хорошо, если бы всегда это было так. Но вот резвый малютка не обращает внимание на заботливый зов матери, убегает за бабочками, кузнечиками, стрекозами, и чем дальше, тем быстрее, так что она, изнеможенная, еле успевает за ним. Луговина уже кончилась, начались дороги, горки, канавы, погонь кустарники, леса, ущелья, а он все бежит. Наконец, они добежали до морского берега. Ребенок остановился, и сев на песок, стал играть разноцветными камнями. Но недолго пришлось отдыхать, мальчик при своей резвости не мог долго сидеть спокойно. Немного поиграв, он вдруг быстро вскочил, и, подбежав к лодке, вскочив в нее, поплыл, весело играя веслами.

Напрасно мать умоляла его вернуться, указывая на бурные волны - он не слушал, и плыл, пока девятый вал не опрокинул его лодки. Снова горе, снова отчаяние. Мать бросается в бушующее море. Но разве доплыть ей усталой? «Господи!» - вскрикивает она снова, вспоминая о Боге, «помоги мне, я и сама гибну». И вот в последнюю минуту крайнего отчаяния сильная волна подхватывает её изнеможенное тело и подбрасывает ее к большому гранитному кресту, высоко стоящему посреди бушующего моря. Она спасена, но ребенка нет. Напрасно взор её блуждает по шумящим волнам; кругом лишь небо, да вода. Но отчаяние уже не овладевает ею; она с надеждой лобзает холодные плиты креста и со смирением шепчет молитву: «Господи прости меня, если любишь, приди ко мне, утешь меня в скорби моей».

Горячи слезы крупными каплями текут по впалым щекам скорбящей матери, и падая, орошают подножие креста. «Я здесь» - вдруг слышит она тихий, мягкий голос и подняв глаза видит кроткое лицо Спасителя. Она видит, что руки её лежат не на перекладинах креста, но на плечах Искупившего его дорогою ценой. Крепко держит Он ее за предплечья и низко склоняясь с глубоким участьем смотрит ей в глаза.

«Господь мой! Бог мой. Надежда моя. Ты здесь, со мной, любящий Отец. Скажи мне, где дитя мое», с горячей мольбой шепчет бедная мать. «Не бойся, он у Меня», ласково отвечает Христос.

«У Тебя? на что Тебе он? Отдай его мне, Господи. Ты видишь, как безумно я люблю его».

«Но Я больше».

«Нет, Господи, я мать, Тебе ли любить его? отдай! отдай! Без него мне нет счастья на земле. Отдай» - в забвении продолжала она. «Не знаешь, что просишь» - грустно говорит Христос, и в Его чудных больших глазах заблестели слезы.

«Господи, все, что хочешь, сделай со мною, только отдай мне его. Только одной этой милости я прошу у Тебя».

«Не знаешь, что просишь», снова скорбно говорить Христос и глаза Его еще больше наполняются слезами.

Молодой женщине становится жутко от Его глубокой скорби, но она все-таки продолжает просить и с упованием смотреть Ему в глаза, в которых ей кажется, отражается все, и скорби и радости мира.

«Ну что же, Господи», вдруг как бы очнувшись, умоляюще, говорить она... «Ты просишь. Да будете так», услышала, она едва внятный ответь, после чего голова Христа покрылась терновым венцом, и фигура Его скрылась из виду.

«Да будет так», с радостным трепетом повторила она, и, проснувшись, посмотрела вокруг. Наконец взор её остановился на лежащем подле неё ребенке, который спокойно спал. В памяти матери встало ее недавнее горе, отчаяние и молитва надеждой.

«О Господи! Ты оправдал мою веру в Тебя. Ты возвратил мне его. Благодарю, благодарю Тебя, Владыко мой!» радостно воскликнула она, вставая на колени и простирая руки к небу.

Недавнее горе забыто совсем. 

II

Снова от избытка радости она изнемогает и впадает в глубокий сон. Не видит она как безмятежно для нее протекают дни, недели, месяцы, наконец года, и вот сын ее уже совсем взрослый. Не нарадуется она глядя на свое единственное дитя.

«Господи, как хорошо, что Ты тогда оставил мне его», часто шепчет она в порыве умиления. И много у неё было таких счастливых дней. И вот однажды сын её ушел утром из дому  и не вернулся к определенному часу.

И она против обыкновения не откладывала с часу на час своих ожиданий; ее материнское сердце сразу почувствовало, что совершилось, что-то недоброе.

Как бы влекомая таинственной силой, она в одном платке выбежала на улицу,  и едва успела осмотреться, как к скорби ее присоединился страх. Всюду замечалось необычное движение, которое безмолвием своим наводило ещё большую панику. Казалось, все с трепетом ждали падения небесного свода и невольно бежали куда-то влекомые инстинктом.

Обезумевшая мать тоже бежала, по всем улицам ища дорогого сына. Так в напрасных поисках пробегала она всю ночь и на рассвете вместе с толпой выбежала за город. Там на высоком холме окружённым разъяренной толпой, стояли столбы, к которым были привязаны люди.

В одном из них несчастная мать узнала своего сына. Отчаянный дикий вопль вырвался у нее из груди, и, казалось, заглушил крик толпы.

Несмотря на отчаянное усилие, она никак не могла добраться до желанного столба, и только издали с ужасом смотрела на сына, тело которого было полуобнажено, и она ясно видела, что все оно покрыто глубокими язвами.

«Господи за что же?» беспрерывно кричала она, не отводя глаз от ужасного зрелища. Но вот очевидно вопль ее дошел до слуха юного страдальца, он вдруг поднял голову и пристально посмотрел на нее, и в этом взоре она прочла проклятье себе. Вопль ее пресекся, она схватила себя за волосы и остановилась как вкопанная, продолжая смотреть. Так прошла целая вечность, наконец, на холме показались солдаты.

Тогда снова что-то закричала, однако, не смотря на гул, она ясно слышала, как сын ее закричал: «проклинаю, проклинаю Творца своего, проклинаю тебя, себя и всех проклинаю»….

Ружейный выстрел заглушил его голос и на всех столбах остались лишь трупы. Что оставалось делать сраженной горем матери? О, какой отрадой были бы для нее слезы, но их не было. В груди жгло, она испытывала во всем теле адскую боль.

«Кто избавит меня от страданий моих, кто может?» подумала несчастная женщина и снова она вспомнила о Всемогущем, Всемилостивым, Вездесущем Боге и не смотря на самое ужасное страдание, лицо ее озарилось улыбкой. Она быстро повернула назад и направилась к пустынному месту.

«Господи! Воскликнула она, падая на землю «Ты сказал, призови меня в день скорби, Я избавлю тебя и прославишь Меня. Господи, Ты видишь мою ужасную скорбь, я взываю к Тебе, помилуй меня.

О! Ты видишь, как я хочу молить Тебя о смерти, но не смею, я заслужила это наказание. Прошу Тебя только прости меня, я каюсь в безумии своем. Прости, прости меня Господи, что я погубила сына своего. Не взыщи с него за грех мой» И жгучие слезы глубокого раскаяния потекли по ее изнемождённому лицу.

«Я здесь с тобой», вдруг слышит она сквозь рыдание свое. Он, любящий, всепрощающий Спаситель, Он здесь, зрит скорбь ее и стирает слезы. Я говорил тебе, не знаешь чего просишь, тихо с любовью говорит Он, поднимая ее с земли.

«Господи прости и да будет воля Твоя», едва шепчет кающаяся, не смея взглянуть на лицо Христа.

«Ты просишь, да будет так» - слышится ответ и она просыпается.

«Какой тяжелый и ужасный сон», говорит бедная мать, подходя к своему дитяти, который снова бредит в жару.

Он в агонии, теперь для нее это ясно, но уже не с прежним страданием смотрит она на дитя свое, нет, Господь по милосердию Своему вразумил ее, и с тихой покорностью она опускается перед колыбелью на колени и с глубокой верой шепчет Богу: «Да будет воля Твоя».

Полностью читать в PDF формате - Газета «Утренняя звезда» 1910, № 16 и 17