Христос – сосредоточие нашего исповедания

Реферат Юингса из Лондона, читанный им 18-го августа 1908 года.

Мы, баптисты, отличаемся от всех других тем, что мы не считаем форму веры основой общения. Так как мы признаем, что умственно просвещенная душа имеет свободу судить о истине, то мы против того, чтобы возлагать на нее догматическое иго, дабы не ослабить нам слова Божьего посредством человеческого предания. Мы признаем, что каждый человек может иметь свое воззрение и должен высказывать его, но своему, что всякое поколение должно высказывать свою веру таким языком и с таким ударением, который кажутся ему наиболее соответственными. Мы желаем не едино образности всех этих вещей, но единства духа. Напрасный труд, спасать истину обязательною подписью под исповеданием веры; чрез это души становятся еще тупее и приводятся к неискренности. «Долгое прошедшее время, полное опытов, ясно доказало. Что все вероисповедания не могут создать религиозную веру» - говорит один из величайших баптистов, Роберт Голль, - «вера только там сохраняется в чистоте, где она написана не чернилами, но «на плотяных  скрижалях сердца». Дух заблуждения слишком остр и проницателен, чтобы его можно было связать такими цепями. Кто знаком с церковною историей, хоть должен знать, что догматы и исповедания более причиняли распри, нежели утишали их и что все они обветшали и сделались негодными к употреблению, переставь быть предметами споре. В согласии с нашим историческим принципом, не смущаясь какими либо взглядами на догматы, с глазами, открытыми к свету, идущему с разных сторон, - последуем шаг за шагом руководству духа истины.

И так, собираясь здесь вместе при нашей свободе из различных частей Европы, мы радуемся о том, что мы знаем, что мы, как баптисты, составляем подлинную общину истины и имеем посольство для мира. Расходясь в периферии (окружности), мы сходимся в средоточии нашего исповедания, которое есть Христос. Как дороги римской империи оканчивались у золотого верстового столба на форуме, так все пути баптистского мышления сходятся во Христе. Но Он не только зажигательный пункт наших мыслей: Он внушает их и Он Господь. Наша вера и наше учение сложены и определены нашим соединением со Христом Он - наш Альфа и Омега.

Но кто такой Христос, которого исповедуют баптисты? Разве Он только Христос знания, немая фигура, созданный фантазией идеал человеческого сердца, сон человечества о совершенстве? Такой Христос не дал бы жгучего толчка к историческому развитию христианства и не был бы движущей силой мощных движений девятнадцатого века. Христос есть великий факт истории. «Но составляет ли Он факт»? - спрашивают нас, - «действительно ли Он существовал когда-либо в сем человеческом мире»? Да. Ибо Он и теперь еще находится в нем. Он есть величайшая действительность новейшего времени. Мы не видим Его, но Он всюду в Его церкви: Его Евангелие, Его Дух, Его слово. Около царских престолов, при совещаниях государственных мужей, в обществах попечения о бедных, во главе предприятий к достижению свободы и прогресса стоить Иисус Христос. Оглядываясь на протекцию столетия, мы находим Его имя в литературе и пении, Его могущество в обширных реформациях и великих крестовых походах, пока мы не пройдем мимо мучеников и святилищ и дойдем до Христа Евангелий. И здесь Он стоить пред нами как человек среди людей, рожденный от человеческой матери; Он ходил по этой земле, занял место в историческом развиты и при всем том - Он чудо чудес: - среди грешников Он вел безгрешную жизнь.

Но можем ли мы веровать в безгрешного Христа? Да, ибо мы в состояли видеть Его. Евангелисты показывают нам Его. Они не только говорят: «Он был без греха», но они показывают нам безгрешную жизнь. Мы следуем за Ним в Его путешествиях, мы видим Его дома в мастерской и на поле, на воде и в городе, среди Его друзей и среди Его врагов. Мы изучаем Его дела, мы прислушиваемся к Его ответам, мы наблюдаем Его характер.

Затем мы можем вникнуть в Его молитвы. В них другие люди, хотя бы и самые святые, всегда исповедовали свои грехи и просили о милости. Так поступали Давид, Павел, Августин и Лютер, Бренер и Мак-Чек; все они со слезами стремились к чистоте сердца. Но иначе поступал Христос! Он обращается с Богом; Он сознает себя в полном согласии с Богом. Он осмеливается сказать; «Отче, хочу»! И с благоговением мы принуждены признать нечто единственное в своем роде, нечто, до чего люди, без Его действительного бытия, никогда бы не дошли: откровение во времени Того, Кто царствует над временем. Мы находимся в присутствии Того, о Ком сказано: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. И Слово стало плотью и обитало с нами; и мы видели славу Его, славу как Единородного от Отца. Он есть Некто из лона Предвечного, в лице Кого сияет блеск Божества. И этот божественный Христос есть средоточие баптистского вероисповедания.

Но в каком смысле мы исповедуем Христа Божественным? В том ли смысле Он для нас  божественный, как люди божественны? Состоит ли разница божественности между Им и нами лишь в различной степени божественности?

Мы отвечаем, что такой божественности, на которую могут претендовать и люди, не может быть и речи для Христа. Никакое различие в степени - ни относительно добродетельности, ни относительно премудрости и силы - не может объяснить лица и влияния Христа. Он стоит одинок, не святее, терпеливее, могущественнее нас, но Он принадлежим к совсем другому разряду. Он есть «Единородный Сын», Который, будучи образом Божьим, не почитал хищением быть равным Богу. «христиане», - пишет епископ Весткот - «суть сыны Божии, но сыны чрез усыновление, в силу их соединения с Тем, Который есть Сын по естеству». Если мы Его единственную в своем роде божественность будем почитать действительностью, тогда поймем не только Его безгрешность и Его чудеса, но и Его требования и Его обещания. «Я - свет мира». «Кто жаждет, тот приходи ко Мне и пей». «При-дите ко Мне все труждающиеся и обременённые, Я успокою вас». «Воля же пославшая Меня есть та, чтобы всякий, видящий Сына и верующий в Него, имел жизнь вечную, и Я воскрешу его в последний день.

Когда мы слушаем этого человека и обращаем внимание на то, как безусловно Его жизнь согласуется с Его требованиями, Он становится бесконечно великим в наших глазах, и теперешние баптисты принуждены воскликнуть с Петром: «Ты Христос, Сын Бога живого»! И с Фомою броситься к ногам Его и признать Его словами: «Господь и Бог мой»!

Существование святого Сына Божия в мире производит во все времена точку поворота в человеческой проблеме (задаче), проблеме греха. От Безгрешного исходят лучи, которые освещают нашу темную жизнь и обнаруживают скрытый стыд. Христос являет нам грех в его узком виде: не только трех внешних дел - драку, воровство, порочное дело, но даже мысленные грехи, грехи пожелания и фантазии. Его учение, Его пример и более всего любовь к правде делает несносным грех. В Его присутствии мы понимаем вопль: «выйди от меня, потому что я человек грешный, о, Боже»!

Если баптистское учение о грехе многим кажется жестоким и строгим, то мы возражаем им. Что это есть лишь следствие нашего понимания о Христе. У ног этого Спасителя, полного сострадания к кающимся, но полного гневом против беззакония, мы научились смотреть на грех не просто как на «несовершенство», как на «неправду» или как на «спотыканье к престолу», но как на нечто такое, что ненавистно и испорчено, как на возмущение против высокого неба, как на действенный принцип зла. Против которого должно было бороться «воплощенное божество»; «греховность греха» дал нам почувствовать безгрешный Христос, Он же будет и судить человечество.

Но этот же Христос, Который судить, Он же и спасаешь. Он приходить как «Агнец Божий, чтобы взять на себя грех мира. Во время Его общественного служения на земле, когда Он исцелял больных, проповедовал Евангелие нищим, поучал Своих учеников, по временам звучал глубокий тон, который намекал на какое-либо будущее событие. «Как Моисей вознес змию в пустыне, так надлежит быть вознесену Сыну Человеческому». «Сын человеческий пришел... Отдать жизнь Свою для искупления многих». «Крещением должен я креститься и как я томлюсь, пока сие совершится». Наконец мы приходим в Гефсиманию, где Он терпел душевные муки и проливал Свой кровавый пот, на Голгофе, где Он издал вопль, что Он оставлен и сердце Его сокрушено. Что значить все это? Чем была смерть Христова? Примером? Геройством? Мученическою смертью? Всем этим была она с человеческой точки зрения. Но она была более того. Она имела божественное значение. «Он и Сына Своего не пощадил, но предал Его за всех нас». Голгофа дорого стоила Богу. «Он возлюбил Меня и предал Себя за Меня». Голгофа стоила Христу всего. И стоимость её заплатил Он. Пастырь добрый полагает жизнь Свою за овец. «Никто не отнимает её у Меня, но Я сам отдаю ее».

Итак, мы приходим к жертве, к божественной жертве за человеческое спасение. Она есть живое, пульсирующее средоточие божественного откровения, внутреннейшее сердце истории, начало всей нашей надежды. Такова была весть апостолов. «Ибо я первоначально преподал вам, что и сам принял, то есть, что Христос умер за грехи наши, по Писанию». «Который Сам грехи наши вознес телом Своим на древо». И писатель послания к Евреям говорит, что Христос, как Первосвященник будущих благ, однажды вошел во святилище с кровью Своею и приобрел вечное искупление».

Мы всегда были вероисповеданием евангелистов, Наше свидетельство о примирении чрез Христа можно выразить последними словами великого баптиста из Валлиса, Крисмэса Эванса. «Вот мое утешение, что я никогда не трудился, не положивши крови в основание».  Наши надежды для самих себя и для человечества заключается в крови, которая очищает и в праведности, которая оправдывает верующего.

Но мы исповедуем Христа не только как Спасителя, но и как Царя. Его течете не окончилось на кресте, и Он не остался в смерти. Он восстал из мертвых. Апостолы видели Его порожний Гроб, разговаривали с Ним, живым по страдании, видели Его вознесете на небо и ждали в горнице, пока Он не излил на них Своего обещанного Духа. После того они знали, что Он воссел на престол и есть Глава Своей церкви во всем. Для апостолов и их спутников существовал лишь один вопрос: «что есть воля Христова?» Они слушали Его повеление, и увеличивали Его в голосе духа, они действовали -  сегодня они устанавливают должность диаконов, завтра они посылают посольство к язычникам. И как Дух вдохновлял их, так и писали они: евангелие или послание, или откровение. Таким образом, появлялся, едва заметно для самих писателей, Новый Завет, Который христианским убеждением тогдашнего и позднейшего времени быль признан боговдохновенным откровением лица, дела и воли Христовой.

Христос Нового Завета распространяет свет на Ветхий Завет. Христос говорит также о Себе, что Он есть предмет прежних откровений. «Если бы верили Моисею, то поверили бы и Мне: ибо Он писал о Мне.» «И Он начал изъяснять им писание, начав с Моисея и всех пророков, которые говорили о Нем.» Христос есть для нас ключ к Ветхому Завету. Христос в первой книге Моисея, Христос в скинии, Христос в прообразах пустыни; медный змий, манна, камень: Христос в божественных явлениях Моисею. Иисусу Навину, еврейским юношам; Христос в постепенном развитии мессианских пророчеств.

Когда группируют ветхозаветную литературу вокруг Христа, то она получает значение и согласие, величественное развитие, с которым ничто не может сравниться. Таким образом, оба завета, составляют во Христе одно цельное откровение. Много мнений, много периодов, много литературных форм, но один Христос - венец и слава всего!

Среди новейших противоречий мы, которые находим Христа в Писании и можем слышать Его. Можем быть спокойны сердцем.

Благочестивая благомысленная критика не может отнять у нас наше сокровище. Быть может нам нужно исправить дошедшие до нас суждения например, что касается определения времени или автора того или иного пророчества или послания. Но вера баптистов покоится не на предании; она покоится на Христе. И доколе эти древние Писания ведут к живому Спасителю и делают нас способными внимать Его голосу, дотоле они будут иметь такую достоверность, какую не могут усвоить себе ни литература, ни историческая критика. И как Христос делает ценной для нас Библию, так Христос определяет и баптистское понятие о церкви и её установлениях. «Где Христос, там и церковь». Ни поповская власть, ни государственное законодательство, ни формы правления, ни стропе догматы не содержат тайны церкви. Церковь состоит из общества искупленных и возрожденных верующих, со Христом среди них. Установлений церкви есть два, и только единственно эти два установления даны Христом: крещение, в котором, по Его приказанию, верующие погружаются в воду, как исповедание Христа и в знак соединения с Ним в смерти, в погребении и в воскресении; и вечеря Господня, посредством которой ученики Христовы, согласно Его слову, участвуют во вкушении хлеба и вина в воспоминание Его смерти и как знак общения с Ним в Его победоносной жизни.

Итак, Христос есть краеугольный камень баптистского строения. Наше учение о Богочеловеке, о грехе и спасение, о Библии и церкви и о установлениях в церкви, все имеете средоточием Христа и опирается на Него.

А из этой веры, которая имеете своим средоточием Христа, происходить воодушевление за свободу. Так как Он наш пророк, то мы требуем права для наученной Христом души, самой доискиваться истины. Так как Христос наш священнике, поэтому мы не допускаем посредничества священства. Так как Христос наш Царь, то в делах веры мы не допускаем никакого земного авторитета. Мы ревниво охраняем преимущества Христовы и духовный привилегии искупленных Им душ. Такие основные начала пришлось отстаивать не без страданий. Преданность Христу часто истолковывалась как измена правительству. Мы вообще были презираемым народом, которого часто гнали и грабили. Мы знакомы с камерами темниц и пыток, а иногда наших братьев ставили к позорному столбу и взводили на эшафот. Но во все эти годы борьбы и слез наш народе крепко цеплялся за Христа, и Он сохранил нас; в мрачные времена господства Стюартов мы находим Леонарда Бушера, как он требуете «свободы совести», стоя на славном основании: «Так говорит Христос»; а Гансер Кноллис слышит с радостью о расхищении своего имущества и пишет: «выдачу 600 рублей я ставлю Христу в счет, ради Его Евангелия и так как я Его возвещал в проповеди: «все во всем -  Христос», меня прогнали с кафедры и преследовали».

В баптистском исповедании веры 1644 года, жертвы гонения взывают: «если кто захочет

возложить на нас нечто, чего Христос не повелеваете, то мы лучше согласны силой Его претерпеть все упреки и мучения от людей, лишиться всех внешних удобств, согласиться лучше тысячу разе умереть, нежели сделать что-либо против божественных истине или же против убеждения своей совести».

Джон Джемс из Уайтчепеля в 1611 году, стоя в Тибурне на эшафоте, сделал такое исповедание: «по моим убеждениям я ношу имя крещенного верующего; я имею предписании и повеления Иисуса Христа! Джон Буньян, узник Бедфорда, был выше всех страданий, когда он писал: «ах, я желаю Христа! Христос, ничто другое, лишь Христос был пред моими глазами»! Когда наступает время миссии среди язычников, Христос делается всем для баптистов, руководивших наступлением в языческие страны. «Когда я умру», - просит умирающе докторе Кэри, - «то ничего не говорите о докторе Кэри; говорите о Спасителе доктора Кэри».

Для единственной надписи на его могильной плите он избрал следующие строки: «Жалкий, бедный, беспомощный человек - я бросаюсь в твои ласковые объятия».

В наше время из всех баптистских проповедей никакая не была так ясна или более наполнена Христом, как проповедь Ч. Г. Сперджена.

Мне чудится, что я еще вижу его, как я видел его в одно воскресное утро; он проповедовал в переполненном народом своем молитвенном доме «Табернакл» и славил Христа в своей проповеди: «Если ты, подобно кузнецу, работающему на своей наковальне, можешь извлечь лишь один звук, то пусть этот звук: будет Христос! Христос! Христос»! На своем смертном одре он сказал своим друзьям, что четыре маленьких слова составляют содержание его надежды: «Иисус умер за меня».

И в жизни тысяч людей, неизвестных миру, Христос есть действительное средоточие - Христос идет по борозде рядом с земледельцем; Христос говорить с сапожником при его верстаке, Христос облегчает работу в кухне; Христос стоит при белой кровати в больнице.

А теперь, в это новейшее время, среди всех запутывающих влияний поповства, рационализма (веры в разум) и любви к миру - баптистам представляется несравненно благоприятное время, когда они могут удержать Христа, как центр. Люди нуждаются во Христе, в том Христе, которого им показывает с любовью, испытанного, достойного доверия, того Христа, о котором мы знаем, что Он утоляет всякое томление, побеждает всякий грех, осуществляет всякую надежду. Если Христос пребудет нашим центром, то мы не можем быть побеждены. Он победоносный Спаситель. Его триумфы только что начинаются. Наши отцы имели бесконечное доверие к их всемогущему Искупителю. Неузнанный Рожер Вилльямс говорил: «в совете Божьем решено, что Христос вскоре явится как победоносный судья и мститель для своих врагов; небо и земля убегут от славы Его». Такая вера не может разочароваться. И этот Христос, некогда распятый, а теперь прославленный, который вскоре опять придет - Он наш! Вознесем Его! Изобразим Его! Он свет мира, убежище грешников, жизнь Своею народа. Если Он в каждой проповеди, каждой песне, каждой книге - будет возвещаться как жгучее средоточие нашего свидетельства, тогда баптисты и на будущее время будут, как они были в прошедшем, тонерами креста, апостолами свободы, друзьями скорбящих и угнетенных, глашатаями царства Божия.

Полностью читать в PDF формате - Журнал "Баптист" 1909, № 6